они еще и тянут из своего создателя чакру, то есть немалый риск серьезно покалечиться. Хотя насчет максимума из четырех теневых клонов я с отцом не согласен. Такое жесткое ограничение ввели давно, сотни лет назад, чуть ли не во времена Риккудо, когда наш улучшенный геном еще не сформировался до конца. До того, как Узумаки поколениями использовали эту технику. И никто с тех пор ничего не менял. Думаю, что сейчас мы можем использовать и шесть, и даже восемь клонов одновременно без малейшего вреда для себя. Может, даже больше.

Акийоши фыркнул:

— Ну да, вечно молодежь считает себя умнее стариков. А риск стать идиотом или сумасшедшим тебя не пугает? Или на ком-то еще проверить решил?

После чего старик продолжил:

— Еще одна беда, которая угрожает тому, кто учится с клонами, это возможные психические отклонения. Чем больше клонов, тем больше разных вариантов памяти человек получает и начинает путаться, какая из них реальная. Что, как и когда он делал. И чем больше клонов делали одно и тоже дело, тем неотличимее будет твоя память от памяти клонов.

После лекции вернув панели на место, Наруто спровадили читать, а вот я остался наедине с подозрительно щурившимися Акийоши и Абе.

— Ирука-сан, что на самом деле было со свитком и почему Наруто использует технику, о которой он почти ничего не знает?

Об этом я уже успел подумать и озвучил выгодный мне вариант правды:

— Инцидент со свитком возник из-за игр Сарутоби, Данзо и, скорее всего, Советников. Мидзуки оказался предателем, чего никто не ожидал. Самоуверенность наших руководителей сыграла с ними злую шутку. Моя роль в этом инциденте была минимальна, а мое мнение не играло там никакой роли.

Технику теневых клонов Наруто выучил сам, по свитку. За час, пока его искала большая часть взрослых шиноби с АНБУ в придачу.

Мои собеседники от такого заявления поперхнулись вопросами. Я горько усмехнулся и добавил:

— Но, похоже, он не прочитал до конца всю информацию о технике. Или ее там не было, — я развел руками, глянув на мелкого.

Наруто пожал плечами и еще головой осторожно помотал.

— Возможно, я видел свиток. Не знаю. До сих пор большую часть того дня я знаю со слов Наруто. Но, скорее всего, мне было не до любопытства: я был ранен и серьезно отравлен.

— Значит, амнезия была? — кривовато улыбнувшись, спросил Акийоши. — Тебе что, по голове досталось? На дурака ты не похож.

— Не было, — помотал я головой. — Клиническая смерть. Осложнения и необратимые процессы в мозге привели к потере части памяти. Потому я или не уточняю, или говорю, что это от удара по голове, — я натянуто улыбнулся, но разрядить обстановку не вышло. Старик задумчиво отвел взгляд, а его сын захлопнул рот, хотя собирался что-то сказать.

Наруто смотрел на меня с жалостью, но встревать не решился.

— «Самоуверенные кретины» — это Хирузен и Данзо? — после паузы все же поинтересовался Абе, напомнив о моем проколе.

— А также Какаши, — уточнил я, покивав с постной миной. — Никто из них не спросил Наруто, какие техники он изучил из запретного свитка и следует ли он технике безопасности. И это при том, что все знают, какой Наруто раздолбай и как относился к учебе. Хотя всегда есть вариант, что Данзо и Хирузен все прекрасно знают и понимают, но их все устраивает. Тупой и верный джинчурики, который выполняет приказы, не рассуждая и не задавая вопросов, выгоднее, чем умный. Умный иногда означает не слишком верный. Ну, а Какаши просто нравится стоять с книжкой и смотреть, как мы пашем. Поэтому его устраивает толпа клонов, которая быстро выполняет всю работу седьмой команды.

Словно ступая на тонкий лед, Акийоши переглянулся с Абе, а затем попросил Наруто выйти, внимательно вглядываясь мне в лицо. Будто пытался там прочесть мои мысли.

Когда мелкий, недовольно сопя, вышел, Акийоши поинтересовался:

— Ирука, нам правда надо это знать. Как в Конохе относятся к Наруто?

Я задумался над вопросом, изучая их эмоции. Страх, чувство вины, гнев, злость.

— Просто не лги и скажи, как есть, — глухо произнес Акийоши.

Недовольно дернув щекой, я устало выдохнул:

— Плохо. Кланам запрещено его усыновлять, чтобы не прервалась линия Узумаки и клан не исчез, — я горько усмехнулся, окунувшись в воспоминания первого года. — Можно подумать, что клан — это только фамилия и кровь. Красивая причина, весомая такая, которая прикрывает некрасивую: никто не хочет вкладываться в его обучение Наруто, зная, что может и не получить выгоды. Иначе как объяснить, что знакомые, друзья и подруги, ученики родителей Наруто никак ему не помогали все тринадцать лет?

Я и не подозревал, как сильно хотелось выговориться. Дома меня бы никто не понял. А Анко и рассказывать не о чем, она пережила примерно то же самое.

— Наруто всю свою жизнь провел не как клановый Узумаки, а как беспризорник-сирота. Рос, как сорная трава. Носил застиранные до дыр и штопанные не по одному разу вещи, ел что попало. Доедал в забегаловке за другими рамен. Первое время он постоянно переедал. Иногда до рвоты.

Кашель одного из Узумаки отрезвил, заставив вспомнить вопрос:

— В Конохе Наруто или игнорируют, или ненавидят. Сверстники его по большей части избегают. Друзей нет вообще. Хатаке Какаши, капитану седьмой команды, на своих учеников наплевать. Он даже не пытался сделать из них команду. Наоборот, Саске и Наруто стравливал, а Харуно потакал.

Сокомандники тоже своеобразные: Харуно Сакура — агрессивная дура и бесполезный балласт к тому же, а Учиха Саске — ничего не видит кроме мести и не лучший возможный друг для Наруто. Хотя других все равно нет.

— Возможный? Звучит так, будто ты ему их подбираешь, — мазнул по моему лицу таким же внимательным, но уже очень унылым взглядом Абе.

— Нет, лишь стараюсь открыть Наруто глаза, чтобы он сам решал, нужны ли ему такие друзья. Должен признать, я не был образцом для подражания и другом для Наруто.

Себя до амнезии и сейчас я ощущаю как двух разных людей. И раскаиваюсь в том, что иногда делал и говорил…

— Ближе к делу, пожалуйста — попросил Акийоши,