После неудачного опыта с устройством кумысолечебницы на императорской Ферме в Царском Селе в 1830-х гг. стали держать ослиц, чье молоко также считалось эффективным противочахоточным средством.[1147]

В 1750 г. Екатерина II заболела сильной лихорадкой, и, по ее словам, «Бургав на этот раз счел меня чахоточной; он поспешил достать ослицу и заставил меня каждое утро в шесть часов утра пить в постели только что сдоенное молоко, после чего я спала еще два-три часа. Это принесло мне пользу и избавило от насморка и от лихорадки».

В Петербурге во все времена достать дойную ослицу было очень сложно. Однако в дворцовом хозяйстве, как «в Греции», было «всё». И в 1831 г. в Зимний дворец, по распоряжению министра Императорского двора князя П. М. Волконского, доставили двух дойных ослиц. Прислали их в императорскую резиденцию с Гатчинского скотного двора для лечения жен служащего Петербургского почтамта статского советника Цирлейна и ротмистра Кавалергардского полка Толстого.[1148] Это очень характерный пример заботы Николая I о здоровье не самых близких к нему людей не в самых больших чинах.

Также с учетом широкого распространения чахотки на императорской Ферме в Царском Селе держали ослиц, дававших «противотуберкулезное» молоко. Эта метода активно практиковалась и в Европе. Дочь Николая I, великая княгиня Ольга Николаевна, упоминала: будучи в 1840 г. «в Эмсе Мама пила воду, а я – ослиное молоко».[1149] Летом 1841 г. Ольга Николаевна пила ослиное молоко на императорской Ферме в Царском Селе.[1150]

При Николае I туберкулез рассматривался как одна из главных угроз для здоровья членов императорской фамилии. Даже малейшая угроза заболевания чахоткой влекла за собой организационные решения. Например, после того как в 1838 г. у наследника-цесаревича Александра Николаевича случился «приступ лихорадки», его лечащий врач И. В. Енохин пытался убедить Николая I в том, что его сыну требуется провести зиму 1838/39 гг. в Италии.

Как уже указывалось выше, именно при Александре I и Николае I обязательным атрибутом, имевшимся во всех комнатах в императорских резиденциях, стали закрывавшиеся плевательницы («плевальники»), куда можно было сплюнуть кровавую мокроту. Например, когда ремонтировали комнаты Первой запасной половины Зимнего дворца в 1818 г., то в описи комнатного имущества среди прочего значились «плевательница красного дерева с жестяною вставкою».[1151]

Эти «плевальники» были действительно необходимы, поскольку, как это ни удивительно, императорские резиденции посещали придворные, больные открытой формой туберкулеза. Об этом свидетельствуют записки самого Николая Павловича. Например, в октябре 1822 г. он писал, что «работал с Перовским,[1152] потом приходит Крайтон, осматривает его, харкает кровью, они уходят», после чего великий князь отправился к жене.

В XIX в. в императорских резиденциях легочные заболевания развивались в различных формах. От скоротечной чахотки умерла младшая дочь Николая I – великая княгиня Александра Николаевна, годами болели императрица Мария Александровна и цесаревич Георгий Александрович. О них и пойдет речь далее…

В июле 1844 г. в Угловом кабинете Царскосельского Александровского дворца умерла от туберкулеза младшая дочь Николая I, Адини (1825–1844) – 19-летняя великая княгиня Александра Николаевна. По мемуарным свидетельствам, постоянный кашель у Александры начался с июня 1843 г. Лечащий врач Е. И. Раух связывал кашель с хронической простудой, но трагедии из этого никто не делал.[1153] В январе 1844 г. Александра Николаевна вышла замуж за принца Фридриха Вильгельма Гессен-Кассельского и почти сразу же забеременела. Беременность проходила тяжело, сопровождаясь усиливавшимся кашлем и тяжелым токсикозом. Поэтому лечащие врачи уложили великую княгиню в постель, прописав ей ударные дозы рыбьего жира.[1154]

30 апреля 1844 г. Императорский двор по традиции переехал в Царское Село. За городом, в апартаментах Александровского дворца, Адини начала вставать с постели. 4 мая она впервые появилась за общим столом. 7 мая присутствовала на литургии в домашней церкви. Это обнадежило и успокоило родителей, и 9 мая 1844 г. Николай I отправился в Англию с официальным визитом. Но, видимо, у императрицы Александры Федоровны было нехорошее предчувствие, и 14 мая Адини, уступив уговорам матери, позволила лечащему врачу императорской семьи М. М. Мандту осмотреть себя.[1155]

Великая княгиня Александра Николаевна