в амбаре и после короткой перестрелки, когда амбар загорелся, спустились в шахту. Там имеется две штольни с выходом наружу, и как только расцвело, они выбрались на поверхность. К этому моменту вся банда Воронина была уже мертва.

— Как такое возможно?

— Очень просто. Говоря о том, что мы приняли соответствующие меры, я имел в виду, также и несколько отравленных четвертей водки, специально «спрятанных» нами в домах. Естественно, что каторжники нашли водку и устроили пир, а поскольку яд начинает действовать только через два часа, все успели наглотаться по полной программе. К утру в живых оставались только Воронин и ювелир Золотов, который не пьет. Воронин, правда, успел сбежать, но это мелочи.

— А если бы они не стали пить отравленную водку?

— Через пару дней, убедившись, что ловушка не сработала, мы бы взорвали дома, вместе со спящими людьми. Там устроены подземные ходы, так, что нетрудно подобраться и заложить бочки с порохом.

— Я восхищен, Густав Францевич. — Штейнберг отвесил поклон в сторону собеседника. — Вижу, вы действительно все предусмотрели, наверняка и наша участь уже решена.

— Генрих Карлович, там, в коридоре одна милая барышня желает присоединиться к нашему разговору. Сделайте одолжение, позовите ее.

Ничего не понимающий Штейнберг встал, подошел к двери и выглянул в коридор. Там, прижимая руки к груди, стояла Анна. Увидев Генриха, она решительно вошла в кабинет.

— Анна Германовна! — Штейнберг схватил левую руку девушки и, забыв этикет, стал осыпать ее поцелуями. — Как я рад вас видеть.

— Здравствуй Генрих. — Раскрасневшаяся Анна приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Я тоже рада тебя видеть.

Взявшись за руки, они подошли к столу и сели рядом. Все произошло так просто и буднично, как будто они уже давно были помолвлены.

— Анна настояла на своем присутствии при обсуждении вашей участи, как вы выразились. Если у вас есть возражения…

— Никаких возражений у меня нет, Густав Францевич! — Воскликнул Штейнберг, чем заслужил еще один поцелуй.

— Приятно видеть такое единодушие. — Улыбнулся Файн. — Тогда продолжим. Легче всего было с мистером Скоттом. Мы не против сотрудничества с ним, но он пока сам не решил, чем будет заниматься, поэтому возвращается в Англию для обсуждения своих проектов на семейном совете. Несколько сложнее с капитаном Соколовым, которому Ростопчин обещал генеральские эполеты, но и здесь…

— Дядя Густав, Виктору не нужны никакие эполеты. — Возразила Анна. — Он остается, и будет руководить мыловаренным заводом.

— Ладно, это мы обсудим с ним лично, переходим к последнему вопросу. — Директор оперся двумя руками о стол и наморщил лоб, пытаясь собраться с мыслями. — Мне известно, что Ростопчин обещал вам монополию на огранку изумрудов для казны. Это так?

От стыда Штейнберг сидел красный как вареный рак, и готов был провалиться сквозь землю.

— Дядя Густав, Генрих прекрасный специалист. — Пришла ему на выручку Анна.

— Я этого и не отрицаю. — Успокоил девушку Файн. — Просто данный вопрос вне моей компетенции.

— Тогда, что ты можешь предложить?

— Если все пройдет, как мы запланировали, он со временем займет мое место.

Анна и Генрих уставились на директора, пытаясь осмыслить сказанное.

— Вы не ослышались, я действительно предлагаю Генриху Карловичу занять место директора ювелирной школы. Я уже в солидном возрасте, с каждым годом мне все труднее вести дела, а тут еще и создание фабрики. Без помощника мне не обойтись, а мои сыновья не горят желанием возвращаться в Екатеринбург. Я давно уже задумывался над тем, кто заменит меня, вот только подходящей кандидатуры не было, пока не появился Генрих Карлович Штейнберг.

— Густав Францевич, я премного благодарен вам за оказанное доверие, но заменить вас я вряд ли смогу. Мои способности…

— Ваши способности мне хорошо известны. — Перебил излияния Штейнберга Файн. — Некоторое время мы будем работать вместе, вы познакомитесь с нашей организацией, наберетесь опыта и со временем замените меня.

— Мы согласны, дядя Густав. — Сказала Анна голосом, не терпящим возражений. — Финансовые условия обсудим позже. Сейчас Генрих отправляется в баню, а затем у нас запланирован ужин вчетвером, где мы будем обсуждать мыловаренное производство.

— Анна, ты столько всего наговорила, что у меня голова закружилась. — Файн театрально закатил глаза. — Генрих Карлович, я хочу слышать ваш ответ.

— Я согласен, Густав Францевич.

— Вот и хорошо, а теперь, молодые люди, можете отправляться в баню. — Файн откинулся на спинку кресла, и устало махнул рукой.

Глава 53. Екатеринбург, 11 июня (понедельник). Окончание

Сразу после ухода Анны и Генриха, из комнаты, ведущей в личные покои директора, вышел Тимофей Лачин.

— Густав, ты серьезно считаешь, что этот Штейнберг нам подойдет? — Лачин открыл шкаф, достал бутылку французского коньяка и два богемских бокала из рубинового стекла.

— А у тебя есть сомнения на его счет? — Файн отодвинул в сторону лежавшие перед ним бумаги, освобождая центр стола.

— По-моему, сомнения есть у него самого. — Лачин поставил на стол бокалы и разлил коньяк.

— То, что ты называешь сомнением, Тимофей, не что иное, как природная скромность. — Файн поднял свой бокал. — Zum Wohl! (за твое здоровье).

Сделав глоток, Файн на несколько секунд задержал коньяк во рту, чувствуя, как божественный напиток обволакивает язык и горло, оставляя приятное послевкусие. Лачин, молча, ответил на жест своего старого друга и выпил коньяк залпом.

— Этот человек за одну неделю смог не только найти изумрудный рудник, но и выяснить, что за ним стоит наша школа.

— Случайность, Густав, он ведь сам это признал. Если бы не карта поляков…

— Брось, Тимофей, то, что мы именуем «картой» на самом деле лишь обычная схема, которую нужно было еще расшифровать и привязать к местности. — Директор допил свой коньяк. — Признаю, мы наделали достаточно ошибок, что и привело к ненужным осложнениям, но Штейнберг оказался самым серьезным соперником. Все эти Севрюгины, Протасовы, Дуловы, да и этот баран Воронин ему в подметки не годятся. Он единственный, кто понял, что за рудником стоят серьезная сила и вычислил всю схему, включая нашу аферу с золотом тридцатилетней давности, и твой дом-ловушку. Все это он проделал в самые сжатые сроки