день проезжали четыреста карет, а вечером собирались тридцать тысяч мадрильцев. Им запрещалось петь грубые песни, купаться обнаженными в фонтанах, играть музыку после полуночи, но они наслаждались мелодичными криками женщин, продающих наранхас, лимас и авельянас - апельсины, лаймы и лесные орехи. В конце XVIII века, по словам путешественников, зрелище, ежедневно наблюдаемое на Прадо, равнялось тому, что в других городах того периода можно было увидеть только по воскресеньям и праздникам.71 Мадрид стал тогда, как и в наше время, одним из самых красивых городов Европы.

Во внешней политике Карл III был не так успешен, как во внутренней. Восстание английских колоний в Америке, казалось, давало шанс отомстить за потери, понесенные Испанией в Семилетней войне; Аранда призвал Карла помочь революционерам; король тайно отправил повстанцам миллион ливров (июнь 1776 года). Нападения английских корсаров на испанские суда в конце концов заставили Испанию объявить войну (23 июня 1779 года). Испанские войска захватили Менорку, но попытка взять Гибралтар провалилась. Было подготовлено вторжение в Англию, но оно сорвалось из-за "протестантских" штормов. По Версальскому миру (1783) Испания отказалась от требования Гибралтара, но вернула себе Флориду.

Неудача с восстановлением территориальной целостности Испании опечалила короля в последние годы его жизни. Войны поглотили большую часть богатств, которые принесла новая экономика. Его блестящие министры так и не смогли преодолеть две мощные силы консерватизма - грандов с их обширными владениями и духовенство с его корыстной заинтересованностью в простоте народа. Сам Карл редко колебался в своей принципиальной верности Церкви. Люди никогда не восхищались им так сильно, как тогда, когда, встретив религиозную процессию, он уступал свою карету прелату, который нес Святыню, а затем присоединялся к свите пешком. Своей религиозной преданностью он завоевал расположение, от которого его, чужестранца из Италии, скрывали в первое десятилетие его правления. Когда он умер (14 декабря 1788 года), после пятидесяти четырех лет правления в Неаполе и Испании, многие считали его если не самым великим, то уж точно самым благодетельным королем, который когда-либо был у Испании. Его доброта проявилась, когда на смертном одре епископ спросил его, помиловал ли он всех своих врагов. "Как я должен ждать, пока пройдет этот срок, чтобы простить их?" - спросил он. "Все они были прощены сразу же после совершения преступления".72

VI. ИСПАНСКИЙ ХАРАКТЕР

Что же это были за люди, эти испанцы XVIII века? По всем данным, их нравственность была на высоте, если сравнивать с их сверстниками в Англии или Франции. Их глубокая религиозность, их мужество и чувство чести, их семейная сплоченность и дисциплина служили сильным корректором их сексуальной чувствительности и драчливой гордости, даже если при этом санкционировался страстный шовинизм расы и веры. Сексуальный отбор способствовал мужеству, так как испанские женщины, желая получить защиту, дарили свои самые пьянящие улыбки тем мужчинам, которые осмеливались сражаться с быками на арене или на улицах, или быстро обижались и мстили за оскорбление, или возвращались со славой с войн.

Сексуальная мораль смягчилась с притоком французских идей и способов. Девушек тщательно оберегали, и согласие родителей (после 1766 года) было обязательным условием для вступления в брак; но после замужества женщины в больших городах предавались флирту. Кортехо или сисисбео - куртье или сопровождающий кавалер - стали необходимым приложением к модной женщине, и прелюбодеяния участились.73 Одна небольшая группа, мажо и махас, представляла собой уникальный аспект испанской жизни. Майосы - это мужчины из низшего класса, которые одевались как денди, носили длинные плащи, длинные волосы и широкополые шляпы, курили большие сигары, всегда были готовы к драке и вели богемную жизнь, финансируемую как можно чаще их майосами - любовницами. Их сексуальные союзы не обращали внимания на закон; часто у маджи был муж, который содержал ее, а она содержала своего мажо. Полмира знает маджу, одетую или нет, по кисти Гойи.

Социальная мораль была относительно высокой. Политическая и коммерческая коррупция существовала, но не в таких масштабах, как во Франции или Англии; один французский путешественник сообщал, что "испанская честность известна на весь мир, и она ярко проявляется в коммерческих отношениях".74 Слово испанского джентльмена было морально ценным от Лиссабона до Санкт-Петербурга. Дружба в Испании часто была более прочной, чем любовь. Благотворительность была в изобилии. Только в одном Мадриде религиозные учреждения ежедневно раздавали бедным тридцать тысяч мисок сытного супа.75 Было создано множество новых больниц и богаделен, расширены или улучшены старые. Почти все испанцы были щедрыми и гуманными, за исключением еретиков и быков.

Бои быков соперничали с религией, сексом, честью и семьей в качестве объектов испанской преданности. Как и гладиаторские игры Древнего Рима, они защищались на двух основаниях: в мужчинах должно было развиваться мужество, а быки должны были умирать, прежде чем их съедят. Карл III запретил эти состязания, но вскоре после его смерти они были возобновлены. Искусные и рискованные тореадоры были кумирами всех сословий. У каждого из них были свои приверженцы; герцогиня Альба отдавала предпочтение Костильяресу, герцогиня Осуна - Ромеро, и эти группировки разделили Мадрид, как Глюк и Пиччини разделили Париж. Мужчины и женщины ставили свои деньги на судьбу быков и почти на все остальное. Азартные игры были нелегальными, но повсеместными; даже в частных домах устраивались игорные званые вечера, а хозяйки прикарманивали гонорары.

Мужская одежда постепенно отказалась от мрачных черных одеяний и жестких воротничков предыдущего поколения в пользу французских привычек: цветной фрак, длинный жилет из атласа или шелка, бриджи до колен, шелковые чулки, туфли с пряжками, увенчанные париком и треугольной шляпой. Обычно испанка делала из своих прелестей священную тайну, облачая их в кружевные лифы и длинные, иногда с обручами, юбки, а также используя вуали мантильи, чтобы скрыть глаза, в темных глубинах которых какой-нибудь испанец с радостью погрузил бы свою душу. Но если в XVII веке дама редко позволяла мужчине видеть свои ноги, то теперь юбки укорачивались до нескольких дюймов над полом, а туфельки без каблуков заменялись остроносыми туфлями на высоком каблуке. Проповедники предупреждали, что такое непристойное обнажение женских ног добавляет опасное топливо в и без того горючий мужской организм. Женщины улыбались, украшали свои туфли, сверкали юбками и обмахивались веерами даже в зимние дни. В арсенале Изабеллы Фарнезе было 1 626 вееров, некоторые из них были расписаны художниками с мировым именем.

Светская жизнь была сдержанной во всем, кроме танцев. На вечерних собраниях избегали серьезных разговоров, предпочитая игры, танцы и галантность. Танцы были главной страстью в Испании и породили разновидности, ставшие известными в Европе. Фанданго танцевали на тройную долю с кастаньетами;