class="v">в стихе развязном и убогом.

А я ведь яблоневый цвет и песнь

прошу у сада и у Бога.

Ослик

Тамаре Гордиенко

И ослик поднимает эту поклажу,

переходит с ней на берег другой

и отдает ее ожидающему пажу —

не моцартовскому: нет его под рукой.

Отдает мой труд, мое рукоделье…

Ночью я вышиваю затейливые слова,

не похожие на грусть и не похожие на веселье,

но когда-нибудь вырастет из них трава,

и кто-нибудь сварит из нее горьковатое зелье,

выпьет его и вспомнит меня такой,

какой я была на чужом новоселье —

я, смущавшая чей-то покой

утвержденьем, что стих мой неуклюже певучий

не стилистическая ошибка и не борьба

за жизнь немного повыше, получше,

а просто моя судьба.

И ослик несет нетяжелую эту поклажу,

идет, копытцами отстукивая года.

Против шерсти я его никогда не поглажу:

он со мной говорит, а нарядный паж – никогда.

Гумилев в Америке

Нет, он пел бы и здесь не Город великий,

электричество, автомобили, мосты,

он пел бы Запад – солнечный, дикий,

каньонов драконьи хребты,

стрелу, пущенную рукою

смелой, и злые глаза…

А вдалеке, а вдалеке не давала б покою

песня девушки, льющаяся в небеса.

Что писал бы он здесь, в Нью-Йорке?..

Небоскребы, рекламы, метро…

Ах, смуглой девушке

с поцелуем сладким и горьким

он дарит бирюзовые кольца и серебро.

Костер пылает ярким пламенем,

возвещая зловещее впереди.

Завтра битва: надо спасать эти травы и камни.

Но падает он – который по счету! —

с пулей в груди.

11 сентября

Закроем дверь в этот день, дочь,

наденем самые темные платья.

Этот день на глазах превращается в ночь,

на которую пало чье-то проклятье.

Слушать речи – что воду в ступе толочь.

Знаем только, что – смерть и что снова

камни рушатся, будто в давние годы, дочь,

те, лишавшие близких и крова.

Кто зовет, и кого зовут к небесам?

Камни рушатся, плавится воском железо.

Мир, расколотый вновь пополам,

говорит, что к спокойствию путь отрезан.

Что сказать обо всем этом, дочь?

Сентябрям опять нет конца и нет краю.

Двери на ключ, чтобы страх превозмочь…

Что еще? Я не знаю. Не знаю…

А на землю ложится тень.

Солнца нет. И луна не восходит.

Пыль и слезы. Так кончился день.

Только смерть еще около бродит.

Соловьев (Голубовский) Михаил Степанович

(1908–1979) – писатель, журналист

Обладал, по его собственным словам «пятнистой биографией». Происхождение из семьи революционеров (из пяти его братьев четверо[94]были героями Гражданской войны) позволило Михаилу, несмотря на беспартийность, не только получить высшее образование, но и работать в «Известиях», стать военным корреспондентом и даже непродолжительно время преподавать историю генералам, проходившим переподготовку в Военно-политической академии имени М.В. Фрунзе. После процесса над редактором «Известий» Н. Бухариным был в числе многих сотрудников газеты выслан из Москвы. Однако вскоре был возвращен в число армейских корреспондентов, имел возможность присутствовать на различных войсковых учениях, наблюдать ход финской войны и начало войны с немецко-фашистскими захватчиками.

В октябре 1941 году пропал без вести. А уже летом 1942-го стал редактором бобруйской газеты «Новый путь». Печатался под псевдонимом Бобров.

Является автором романа в 2-х кн. «Когда боги молчат» (1953). Изданная в 1953 году на английском языке в США, а затем в Бирме, Индии, Норвегии, она лишь через 10 лет увидела свет на русском языке[95]. Как указывалось в авторском предисловии, «многое в ней осталось от прежнего, сохранился основной замысел, сохранились герои, но многое добавлено, переработано и звучит иначе, что и дает некоторое право сказать, что книга новая».

Автором нарисована широкая панорама событий от революции в деревне до Второй мировой войны. Рассказывая о судьбе большой крестьянской семьи Суровых, безоговорочно вставших на сторону советской власти, писатель показывает драматичные судьбы братьев, то возвышающихся до командующими военными округами, до уполномоченных ЦК на строительстве города на Дальнем Востоке, то оказывающихся в чекистских застенках. Главный герой романа Марк Суров постепенно проходит путь от большевистской убежденности в праве пользоваться насилием во имя коммунизма к сомнениям, тот ли коммунизм строится. Совершая героические подвиги во время Отечественной войны, Марк замечает, что народ ждет не только изгнания оккупантов, но и возвращения к общечеловеческим ценностям. Картины народной жизни, яркие портреты многочисленных народных персонажей чередуются с превосходно выписанными пейзажами, с авторскими лирическими отступлениями и философскими рассуждениями героев. По силе убедительности роман (по крайней мере первая книга) может быть сопоставлен только с «Тихий Доном».

В следующем году вышли автобиографические «Записки военного корреспондента» с предисловием вице-адмирала Лесли Стивенса. Автор дает яркие выразительные портреты советских военачальников – одних уважительно, хотя и с юмором, подчеркивая в них неистребимую крестьянскую сущность; других (С. Буденного, О. Городовикова; Л. Мехлиса – «Левушки Прохвостова») – иронично, называя их надувающимися от тщеславия бездарями, будяками (сорной травой, которую не станет есть ни одно животное). Описывая голод на Украине («Вознесенский полк бывалый…») и уничтожение непокорных казацких станиц («Джунгли»), Соловьев стремится «подбирать крохи человеческого», встречавшиеся на его пути. Так солдаты Вознесенского полка с немого согласия командиров отдавали весь свой обед голодным детям и украинским крестьянам, а посланные на усмирение казаков кавалеристы убили садиста-уголовника Перепетуя.

Особый интерес вызывают драматические главы, рассказывающие о «малой войне» с Финляндией. Повествование о мужестве бойцов сочетается в трагическими (порой натуралистическими – «В замороженном мире») подробностями о потерях советских войск. Трагикомический истории («Пермский полк») соседствуют с рассказом «Жизнь и смерть Сергея Стогова» о расстрелянном по приказу Мехлиса бойце, доведенном до отчаяния письмами о голодной смерти всей семьи в колхозе, и убившем не пожелавшего ему помочь политрука.

Автор доводит свое повествование до первого года «большой войны». Подробно описаны первые месяцы войны в столице («Москва