Окружающие всегда восхищались бесстрашием фон Кнобельсдорфа. Но даже он сейчас отчаянно метался в связывавших его ремнях. Гулльвейг была права: только силой его можно было заставить встретиться с чудищем лицом к лицу. Боль в глазу была ужасной. Фон Кнобельсдорф продолжал судорожно сжимать в руке камень. Зверь не мог его достать. Он продолжал бегать кругами по этажу над ними, скреб пол когтями, будто гигантская крыса, яростно шипел и сквозь дыру заглядывал вниз, в зал.

Макс увидел в этом свой шанс. Он подскочил к креслу и выдернул перочинный нож из глаза фон Кнобельсдорфа. Оберштурмбанфюрер вскрикнул.

– Знаете, Кнобби, без вас я никогда бы не решился на такие штуки – кишка была тонка, – сказал Макс. – Зато теперь я могу сделать с вами все что угодно и при этом даже глазом не моргну.

– Всеотец уже на подходе, – сказал фон Кнобельсдорф. – Я принес жертву – себя самому себе.

Макс огляделся по сторонам.

– Ну, прямо сейчас я что-то не вижу тут никакого Всеотца, старина. Это просто здоровенный волк, который собирается разделаться с большинством из вас. Но не с вами, нет. – Он завернул веко на здоровом глазу фон Кнобельсдорфа. – Картинка вам понравится.

Макс воткнул нож под глазное яблоко, и фон Кнобельсдорф потерял сознание. Сверху опять послышался шум ломаемых перекрытий. Головы на теле волка снова стали выкрикивать «Фоллер».

– Вы испортили мне все удовольствие, – обратился Макс к окровавленной фигуре перед собой. – А я так хотел провести с вами больше времени. – Уперев основание ладони в рукоятку перочинного ножа, доктор всадил его в череп фон Кнобельсдорфа до упора.

Волк наконец сделал дыру в потолке достаточно широкой, чтобы можно было проникнуть в зал. Почувствовав его приближение, Макс отскочил от кресла. Зверь протиснулся в отверстие и приземлился прямо на фон Кнобельсдорфа, так что массивная голова зверя оказалась на одном уровне с окровавленным лицом офицера СС.

Волк зарычал и сомкнул челюсти на голове оберштурмбанфюрера. Дернув пару раз, зверь сорвал кожу с его лица – так разыгравшийся пес обдирает ворс с теннисного мячика. Волчий камень покатился по полу. Зверь принялся яростно мотать мордой из стороны в сторону, пока голова фон Кнобельсдорфа окончательно не оторвалась от тела.

План Гулльвейг заключался в том, чтобы фон Кнобельсдорф столкнулся с волком один на один, когда тот будет отделен от человека-оборотня, и таким образом взял его проклятье на себя. Но Харбард со своей саблей-полумесяцем пока что так и не появился. Поэтому фон Кнобельсдорф погиб от руки Макса, даже не приблизившись к предназначению, которое планировала для него ведьма.

А непредвиденная задержка Харбарда произошла из-за того, что он заблудился на черном берегу. Он все бродил и бродил под свинцовым небом, хмуро нависшим над поблескивавшими черным песком дюнами. Не было никаких указаний или знаков, куда ему нужно идти, и Харбард не узнавал ничего из того, что видел здесь в прошлые свои посещения.

Подойдя к краю воды, профессор пошел вдоль него, пытаясь обнаружить хоть какую-то подсказку. Ему казалось, что он идет так уже много дней, не встречая в безрадостном ландшафте никаких изменений – ни колодца, ни чертога, ни замка.

Харбард начинал паниковать. Он-то рассчитывал, что убийство племянницы станет последним шагом к достижению магического сознания, которое сподвигнет его на то, чтобы найти волка и завладеть его силой для защиты демократии.

Профессор крепче сжал саблю-полумесяц; это был уже не обломок металла, а длинный изящный клинок, сиявший в лунном свете. Харбард не сомневался, что это прекрасное оружие поддержит и выведет его в нужном направлении.

В конце концов он сел и закрыл глаза, но не от усталости, а скорее от скуки. Харбард был уверен, что не спал, и тем не менее кто-то умудрился неслышно приблизиться к нему.

– Харбард.

Он резко открыл глаза и выпрямился. Вокруг никого не было.

– Харбард.

Оказалось, что голос доносится со стороны моря.

Там в сорока ярдах от берега стояла подводная лодка с неровным серым корпусом какой-то странной щетинистой конструкции. Харбард подумал, что это, должно быть, коралловые наросты, прилепившиеся к корпусу лодки, а может быть, специальное покрытие, делавшее субмарину невидимой для вражеских сонаров.

– Харбард.

На командной рубке стоял человек, которого профессор сразу же узнал. Это был дух, которого он принял за своего ангела-хранителя, когда только начинал исследования, – высокий, очень бледный мужчина с огненно-рыжей шевелюрой.

– Хайль, дух.

– Со мной незачем использовать эти высокопарные обороты. Достаточно простого «здравствуй».

– Я потерялся, – признался Харбард.

– Дружище, с тобой всегда так.

– Я ищу волка.

– Тогда пусть проводником тебе станет дурацкая смерть, – ответил дух. – Смотри.

Вдалеке что-то мерцало.

– Что это? – спросил Харбард.

– Еще один воин, направляющийся в вечные чертоги, Отец. Это отважный идиот, который готов был биться, биться и еще раз биться, пока его не затошнит от этого до такой степени, что он захочет положить конец бойне. Но сражение для него никогда не закончится. И никто его не спасет. А свет – это искра, которая разожжет огонь проклятья. Я зажег ее, чтобы направить тебя к нему. Там же ты найдешь и волка.

– Я уже иду к нему, – твердо сказал Харбард. – Где мой конь?

– Твоего коня здесь нет, Отец.

– Тогда дай мне свой плащ, кузнец обмана, пока я сам не сорвал его с твоих плеч.

Харбарду стало дурно. Бред какой-то. С чего это он вдруг завел разговор о лошадях? Неужели у него и вправду был конь? Да еще и это странное обращение – «кузнец обмана». Откуда все это взялось?

Дух улыбнулся.

– Все, что пожелаете, – со смехом ответил он, – несмотря на то что вы начинаете изъясняться грубовато как для профессора.

Он снял свое одеяние и швырнул его с лодки. Плащ взмыл в воздух. Харбард вытянул руку, и он аккуратно опустился на нее. «Совсем как ручной сокол», – подумал профессор.

– Возьмите его себе, – сказал дух, – он мне какое-то время не понадобится.

Харбард накинул плащ на плечи и посмотрел на мерцающий вдали огонек. Воздух наполнился шелестом миллиона перьев, и профессору показалось, будто он слышит пронзительные крики огромной стаи птиц. А в следующий миг он уже оказался в полуразрушенной башне один на один с волком.

Эндамон Кроу следил за тем, как волк выбирается из рва с трупами. Он шел по звериным следам вверх по склону холма, а когда волк ворвался в башню через кровлю, вошел туда через дверь и поднялся по лестнице.

Впрочем, Кроу не видел ни немецких солдат, ни боя, а местность, по которой он шел, сильно отличалась от зеленой долины реки Альме. Кроу казалось, что замок, построенный из нагромождения теней, высился на черном холме на берегу реки, которая бешено шипела и плевалась, прокладывая себе путь сквозь тлеющий пепел. Да и волк тоже был другим. Это было не пугающее слияние трупов, а огромное прекрасное животное с густым мехом того же пронзительного черного цвета, что и горная страна вокруг. Волк передвигался по местности легко и бесшумно, словно какое-то искажение пространства и света.