Аудун попробовал шагнуть вперед, но обнаружил, что не может сдвинуться с места. Герти протянула ему руку и попыталась вытащить из чертога, однако он стоял как вкопанный.

– Иди, – сказал он ей. – Моя судьба была предначертана очень давно. Я буду служить этой Леди здесь.

Герти понимающе кивнула.

– Спасибо вам, – сказала она на прощанье.

Она шагнула за порог, и в глазах у нее на миг потемнело.

Когда она вновь пришла в себя, то обнаружила, что оказалась в очень странном месте.

Склонившийся над ней генерал СС тряс ее за плечи:

– Очнитесь, очнитесь же! Волк уже здесь – что нам делать? Что нам делать?!

Герти села и машинально вытерла ладонью нос. Ее пальцы были в крови. Она находилась в большом зале, внутри круга из тронов. Рядом с генералом был Макс, но с ним что-то произошло. Он улыбался ей почти так же, как раньше, когда будил ее, принося в постель чашку кофе.

За стенами замка был ужасный переполох – стрельба, отчаянные крики, а также грозное рычание и жуткий треск разрываемой плоти.

– Что нам делать, ведьма, как взять его под контроль?

– О чем вы говорите? – растерянно спросила Герти.

Проблемы начались, когда штурмманн СС Андреас Шнайдер отправился посмотреть, не нужно ли подлить в ров еще бензина. На улице явно становилось теплее, и начальство лагеря не желало иметь под боком разлагающиеся трупы, от которых исходила невыносимая вонь. К несчастью, казармы СС располагались как раз на пути у преобладавшего здесь юго-западного ветра – шедевр бездарного планирования. Поэтому огонь в яме развели, воспользовавшись удачным моментом, когда ветер подул с востока.

Заметив внизу какое-то движение, Шнайдер поначалу решил, что это крыса. Однако потом до него дошло: ни одна крыса не выжила бы в этом вяло горящем пламени. Смердело прилично, и Шнайдеру не хотелось находиться возле рва дольше, чем это было необходимо. «Береженого Бог бережет», – подумал он и решил прислать сюда кого-то, чтобы плеснуть для верности еще бензина. Штурмманн уже высматривал для выполнения этой опасной работы кого-нибудь из заключенных, как вдруг кто-то его окликнул:

– Шнайдер!

Штурмманн оглянулся, но никого не увидел. Удивленно пожав плечам, он развернулся и направился обратно к главному лагерю.

– Шш… Шш… Шшшш… Шнайдер!

Штурмманн пришел к заключению, что странный голос раздается из ямы, и снял с плеча автомат. «Зачем, интересно, я это делаю?» – подумал он. Шнайдера не покидало тревожное чувство, но он пытался убедить себя в том, что паникует, конечно, напрасно. Недаром же говорят, что от долгой работы в лагере у кого угодно может сорвать крышу.

Шнайдер подошел к краю рва и заглянул вниз.

И с изумлением увидел глядящее на него оттуда лицо. Шнайдер узнал этого человека. Это был старый профессор, еврей и коммунист. С этим типом они, кажется, немного позабавились. Если он не ошибается, этого профессора отправили в замок к Доктору Смерть. Шнайдер присел и наклонился вперед, чтобы рассмотреть этого человека получше. Его лицо опухло и выглядело, конечно, омерзительно, но было узнаваемым.

– Шнайдер! – вдруг сказал он.

Шнайдер вскочил и отпрянул. Даже долгая жизнь в концентрационном лагере не может подготовить человека к тому, что с ним заговорит мертвец. И уж тем более к тому, что последовало за этим.

Не успел Шнайдер сделать и шагу, как из рва восстал волк – точнее, скользкое нагромождение розовой плоти в форме волка, блестевшее, как сырое мясо, и еще дымившееся от горевшего в яме огня. Размеры чудища были ужасающими: оно было три метра ростом, с громадной головой, больше напоминавшей гротескное изображение волка каким-то первобытным человеком. Шнайдер застыл на месте, словно окаменев.

– Шнайдер!

Произнес это не сам волк, а голова, которая была как бы спрятана среди голой плоти у него на шее. Шерсти в этом месте не было, вместо нее там имелась целая грива из голов, которые теперь начали выкрикивать немецкие фамилии.

– Шнайдер! Фляйшер! Краузе! Дрешер! Гербер!

Каждая голова выкрикивала имя одного из охранников. Это была не та перекличка, в которой Шнайдеру хотелось бы участвовать, и поэтому он бросился бежать. Но чудище ринулось вперед с умопомрачительной скоростью под неумолкающий хор вразнобой вопящих голов.

Унтершарфюреру Нуссбауму, только что вернувшемуся из похода в уборную, это существо показалось сформированным как бы наполовину. У него была голова массивного волка, с огромными клыками и высунутым языком. Задние лапы тоже были волчьими, хотя по цвету напоминали тело человека, а вот спереди виднелись предплечья громадного мужчины, причем одно было короче другого. Двигалось это создание на четвереньках, слегка заваливаясь на бок. Вид у него был такой, будто какой-то демонический скульптор взял дюжину глиняных человеческих фигурок и начал лепить из них волка, но потом оставил работу неоконченной. Из груди зверя торчала иссохшая рука, хватавшая пальцами воздух.

Создание это оказалось слишком стремительным для Шнайдера; одна из корявых рук поймала штурмманна за загривок и подтащила его к себе. Затем волк с хрустом откусил его руку по самое плечо и съел ее.

– Нет! – крикнул Шнайдер. – Нет, Отче, прости…

Договорить он так и не успел, потому что мощные челюсти откусили ему голову.

Нуссбаум бросился в караульное помещение за подмогой и оружием. Реальность угрозы заставила его выйти из ступора и оправиться от шока, который он испытывал вначале. Забежав в караулку, унтершарфюрер даже не попытался что-то объяснить.

– Тревога, все в ружье, немедленно! – заорал он.

На сторожевых вышках, конечно, волка уже заметили. Солдаты в подобных ситуациях приходят в себя быстрее, чем гражданские; нужно что-то делать, и запрограммированная в них реакция на атаку – стрельба. Грянувшие выстрелы попали в волка, но, хотя головы у него на шее, груди и животе закричали, пули не остановили его, и он продолжал рвать тело Шнайдера. Только выпустив в чудовище третью обойму, охранник на башне смекнул, что тут нужно какое-то более мощное оружие, чем винтовка. Беда только в том, что ничего помощнее у них не было. Это все-таки был концентрационный лагерь, а не военная база.

Встревоженные шумом, свидетели Иеговы и другие заключенные вышли из цехов, где они трудились, чтобы посмотреть, что происходит. Увидев столь ужасную картину, некоторые рухнули на колени и принялись лихорадочно молиться, другие просто застыли на месте от изумления. Группа заключенных, отбывавших наказание на плацу, оказалась фактически под тем самым местом, где волк пожирал тело Шнайдера, однако они были слишком напуганы и ошеломлены и не могли пошевелиться. Узники стояли в каких-то десяти футах от зверя, но не пытались бежать, даже когда у них над головой засвистели пули, которые с хлюпающим звуком бились о бок страшилища.