– Подождите! Откройте дверь! – бью кулаком по дереву, осознавая, что снова оказалась заперта. Оборачиваюсь, решившись наконец разглядеть свой «ужин».

И тут, я понимаю, что не одна здесь. Слышу сочетание звуков скрипки, арфы и рояля. Я смотрю на музыкантов, приветливо улыбающихся мне, и сжимаю кулаки сильнее, едва справляясь с порывом гнева. Что это все, черт побери значит? Джареду не кажется, что слишком поздно быть романтичным?

Включается больше света, и теперь я вижу прозрачные вазы, наполненные белыми и красными розами, благоухающими на весь ресторан. В фонтане посреди ресторана распускаются бутоны искусственных белых лилий с огнями внутри. Подсветка под потолком начинает переливаться, создавая эффект мерцания ночных звезды.

Я задушу его. Пырну осколком и на этот раз надавлю сильнее…

Он решил снова купить меня, развести, как полную дуру? Думает, это сработает снова? Какая пошлость, черт возьми, и банальщина. Цветы, музыканты, весь отель только для нас…ни на что больше фантазии не хватило… Снова хочет показать, что меня можно купить за любые деньги. Думает, я бросила его, потому что мне небольшая квартирка не понравилась?! Да тот балкон был лучшим в моей жизни…

Я подошла к столу, прислушиваясь к красивой музыке, гармонию которой нарушали звуки тяжелых и уверенных шагов. Может взять со стола нож и пригрозить ему?! Он же выкрал меня. Снова. Одни и те же методы. Не удивлюсь, если мешок на мою голову и платиновая маска припрятаны под столом.

Я переминаюсь с ноги на ноги, задыхаясь от волнения. Боже, я не готова к встрече, совершенно. И выгляжу просто ужасно.

А он… выглядит таким моим, что ноги подкашиваются, когда дверь резко открывается, и я вижу Джареда. Воздух покидает мои легкие на несколько бесконечных секунд, пока мы обмениваемся взглядами. Обещала, не смотреть, но не могу оторваться от него… серебристые омуты смотрят на меня так, словно ничего в этом мире больше нет. Первые две секунды. А потом его взгляд слегка оценивающе скользит по моему телу, выжигая на нем невидимые знаки. Я пячусь назад, упираясь в столешницу бедрами.

Хочу…так хочу обнять его, прикоснуться, прижаться, зарыться пальцами в волосы, ощущая жар его тела, бешенную энергетику его власти. Чистый, незаменимый кайф.

Но нельзя. Нельзя…к черту, разум.

Живи здесь и сейчас.

Но не могу снова попасться в тот же капкан…

На Джареде темные джинсы и белая рубашка, через которые обрисовываются сильные мышцы, которые царапала, получая нескончаемое удовольствие. А теперь я готова впиться в него когтями, чертовым ножом, рвать его кожу зубами, за то, что он устроил этот маскарад.

– Что. Я. Здесь. Делаю. Джаред? – ледяным тоном спрашиваю я, расправляя плечи. Гордая и холодная. Я не сдамся в его плен…нет. Нельзя допустить этого снова.

Я чувствую себя так, словно оказалась на финальном бою в нашей войне без щита и оружия. Джаред идет прямо на меня, я знаю, что скоро в меня полетят последние стрелы. Я обхватываю себя руками, словно они могут защитить меня от него… будь то его любовь, гнев или страсть.

Нет у меня выхода. Нет выбора, рядом с ним. И никогда не будет, понимаете? По моей воле, или против… я принадлежу ему. Сколько бы я не убегала, Джаред будет находить меня. На краю земли, посреди океана, за пределами орбиты.

Мой выбор состоит только в одном: кем я стану для него?

Повернуть время вспять и оказаться в самом начале…

Я долго думал над словами матери. Решение было принято сразу, но его исполнение оказалось сложнее, чем я предполагал. Наша с Мэл история началась не в Париже. Но именно там мы были счастливы впервые. Пусть недолго, одно мгновение, но по-настоящему. Мне нравилось думать, что я играю и контролирую ситуацию. Мне нравилось верить, что я увижу ее у своих ног склоненной и покорной. Но на самом деле я просто испугался, впервые почувствовав то, что мне казалось я не имею права чувствовать к женщине другой веры, воспитанной в свободной стране. И мне нравилось думать… что я сумею стереть свои чувства.

И все же Париж был тем местом, где все началось.

Именно там она влюбилась в меня… Даже не в меня, а в того парня, которого я позволил ей увидеть. Оглядываясь назад, я понимаю, что ничего… почти ничего от прежнего меня в том, кто стоит перед ней не осталось. Хорошо это или плохо я не знаю.

Я не стал лучше, но приобрел опыт, которого не было. Разочаровался в идеалах, которые долгие годы были ориентирами для меня в повседневно жизни. Мне пришлось потерять многое, но обрести куда больше, чем я заслужил. Нам всем приходится взрослеть. Особенно в случаях, когда жизнь бьет, сметая любые стены и преграды, не спрашивая, готов ли ты… Я не был готов ни к одному из ударов, которые нанесла мне жизни за последние годы. Никакие внутренние щиты и установки не справились. Не сработали. Я просто был молод и глуп, слишком самонадеян, чтобы увидеть истину, когда моя жизнь начала резко меняться.

Сражаться с Мэл вместо того, чтобы любить и оберегать ее – самая огромная и непростительная ошибка во всем, что случилось. Но мы должны были пройти через это испытание, чтобы стать такими, какие есть. Звучит жестоко, но, возможно, то как она противостояла мне, как уступала, сбегала и била в ответ, и заставило меня разглядеть в ней ту, что способна дать мне все, в чем я нуждаюсь.

Я не стал лучше. Не могу сказать с уверенностью, что не причиню ей боли снова. Я однозначно не тот парень, который осознав свои ошибки в одночасье станет хорошим. Никогда этого не случится. И чтобы я не сказал сейчас, Мел это понимает. Понимает меня лучше, чем кто-либо, потому что видела самые худшие стороны моей души. Я стал старше, переосмыслил многое, но не перестал быть Джаредом Саадатом. Я по-прежнему не допущу ни малейшего проявления неуважения и непокорности, несмотря на то, что нуждаюсь, как в воздухе в ее строптивости. А она нуждается в том, чтобы я укрощал ее.

– Что я здесь делаю, Джаред? – воинственно спрашивает Мэл. Я неотрывно смотрю на нее, пытаясь отпечатать в памяти ее образ. Хочу запомнить ее такой, как сейчас… чем бы мы не закончили сегодня.

– Разве не очевидно, melegim? – без тени улыбки спрашиваю я, делая шаг вперед. Она боится, и я ощущаю ее страх так остро, так ярко, словно свой собственный. У нее есть основания испытывать то, что она чувствует сейчас.

– Если ты решил, что на меня снова подействуют твои игры в романтического героя, то глубоко ошибаешься, – холодно произносит Мэл, хватаясь пальцами за столешницу позади нее. Если хочешь за что-то держаться, то пусть это буду я, а неодушевленный предмет обихода.

– Тебе не угодишь, Мэл, – качая головой, позволяю улыбке приподнять уголки губ. – Неужели декорации Анмара тебе нравились больше?

– Очень мило, что напомнил, Джаред, почему я решила держаться от тебя подальше, – с иронией отвечает Мелания.