Когда авторитарный гнет заменяется либеральными послаблениями, общество на какое-то время обретает уверенность в себе. Время после смерти Сталина было благодатным — выросло поколение, желающее изменить мир в лучшую сторону. Именно тогда мы могли бы перешагнуть через себя, сломать биологический закон выживания — об этом свидетельствовал народный энтузиазм, бешеный интерес к коммунистическим утопиям вроде «Полдня XXII века». Но в стране, где все принадлежит государству, где правит номенклатура, уже началось — в силу либеральных реформ — движение в сторону криминализации хозяйственной стороны жизни. Иначе и быть не могло — номенклатура потеряла страх перед неизбежным возмездием и пустилась во все тяжкие в надежде улучшить собственную жизнь. Идеалы, выросшие внутри общества, она не воспринимала всерьез и использовала для достижения собственных целей. Личная свобода была важнее свобод общественных. Нас поманили близким коммунизмом и утянули в криминально ориентированную экономику — ведь коммунизм строился не для всех, а для избранных.

Лосенок был маленький.

Меня смешат попытки новоявленной буржуазии стать новым дворянством России. Как они смешны и противны — люди, не создавшие ничего, но нахапавшие в силу своей изворотливости. Они напоминают судаков в период жора, говорят, что в этот период судак хватает все, что попадается на глаза. Их претензии на руководство страны беспочвенны, однако они полагают, что деньги позволят им купить профессионалов, которые помогут. Но профессионалы не продаются, можно купить лишь тех, кто готов продавать себя, а из таких очень редко вырастают хорошие специалисты.

Еще мне противны люди, которые готовы продаваться, — музыканты, которые призывали нас в дни выборов голосовать сердцем, а не головой, писатели, устроившие переворот и разрушившие Союз писателей, для того чтобы временно усесться на теплых местах. Ну, и где теперь Евтушенко? В любимой Америке? А кто помнит сейчас имена прорабов перестройки — Нуйкина, Костюковского, Панченко, Савельева, Оскоцкого, Афиногенова, Суровцева, Черниченко? Где их книги? Серость останется серостью, в какие бы одежды она ни рядилась.

Сломав старый мир, они подготовили разрушение нового, народившегося.

Не люблю людей, которые меняют свои убеждения. Что-то в этом от проституции — готов спать с любым, лишь бы деньги платили. Помню ранние стихи Е. Евтушенко — все хотел с лучшими представителями поколения в коммунистический мир. Времена изменились — теперь он тянется в светлое капиталистическое завтра. И в конце жизни мечтает на поезде прокатиться от Калининграда до Владивостока. Тщеславие? Подражание Солженицыну? Тот въезжал в Россию с Востока, а я въеду с Запада. И толпы людей будут меня встречать и восхищаться моим творчеством. Это уже от лукавого. Дьявол любит искушать. Тот, кто предал прошлое, не имеет будущего.

Нормальному человеку этот краснобай неинтересен. Сегодня думал так, а теперь иначе. Бывает. Особенно если ты плохо информирован. Узнал все — изменилось отношение к случившемуся. Но когда ты пишешь высокопартийные стихи или заявление о приеме в партию, мотивируя это желанием быть в первых рядах строителей коммунизма, становишься секретарем партийной организации, а потом бросаешь партбилет и истово отдаешься вере в Бога, это уже нечто другое. Либо и вера в Бога у тебя такая же, как вера в коммунизм, либо ты лукавил, говоря о первых рядах. Не в первых рядах строителей ты хотел бы быть, а в первых рядах у кормушки, право на которую тебе давала красненькая книжица с изображением Ленина.

Впрочем, люди бывают разные — были у нас и генеральные секретари, продавшие свою партию за чечевичную похлебку. Горбачев, рекламирующий пиццу! А что вы хотели от человека, который предал Германию и престарелого Хоннекера, отдав его на неправомочный суд, предал свою армию, выгнав ее из европейских уютных казарм в чистое поле, потом предал взрастившую его и сделавшую своим лидером партию, а в довершение ко всему начал продавать оптом и в розницу вырастившую его страну? Большего унижения страна, пожалуй, не знала. Впрочем, я как всегда вру — было еще, все было! Пьяный Ельцин, который дирижировал в Германии оркестром и братался с фашистами, мочился на глазах у американских конгрессменов на колеса самолета и пьяный в одних трусах метался у Белого дома, чтобы поймать такси и поехать за пиццей, вооружил чеченцев и развязал против них кровавую войну. Был ГКЧП, раз и навсегда опрокинувший веру в способность нынешних большевиков совершать перевороты. Были дураки, которые вступали в партию для того, чтобы прилюдно сжечь свой партбилет.

Но как-то это все не затрагивало меня, находилось на периферии моего сознания.

Однажды популярный, но недалекий Иван Ургант в передаче «Смак» заявил, что он порубал сельдерей, как красный комиссар жителей украинской деревни. И взбаламутил все украинское националистическое стадо. Ведущий телевидения такого уровня, конечно, должен был думать, что говорить. Язык оказался быстрее мысли. Ну ляпнул в азарте, не удержался от каламбура! Но вот что удивительно — почему-то красного комиссара с саблей все восприняли как русского. Хотя среди комиссаров одесских и жмеринских местечковых ребят было больше чем надо. На Украине и своих комиссаров хватало! Один Никита-кукурузник из Юзовки сколько хохляцких душ загубил! А красный командир Махно, награжденный орденом Красного Знамени? Сколько он порубал за анархистскую идею? А палач Харькова Саенко, он что, из русских? Павел Дыбенко родом из Черниговской области, а не из Подмосковья! А хлопцы, рубившие таких же хохлов во славу Степана Бандеры? Что же вы всколыхнулись из-за слов телевизионного краснобая и вызверились на него, как бык на красную тряпку? Ребята, и у нас, и у вас своего дерьма всегда хватало! Да и сейчас выше крыши.

Между прочим, убийца, даже если он освящен государством и получил право, остается убийцей. Палач, как его ни раскрашивай, как ни прикрывай его сущность лозунгами, остается тривиальным палачом. Если люди знают, чем он занимается, они инстинктивно сторонятся палача — профессия эта не вызывает уважения, она отторгается самим человеческим существованием. Поэтому палач НКВД Рюмин мог заставить женщину отдаться ему только страхом, о любви к палачу не могло быть и речи.

В Волгограде сохранился гараж, где приводили приговоры в исполнение. Там, по рассказам, расстреляли Варейкиса и других партийцев, бодро голосовавших за смерть других и совсем не предполагавших, что ангел смерти зацепит своим крылом и их. Я ходил по гаражу и представлял себе, как палач стреляет им в затылки из нагана, потом берет шланг и начинает смывать кровь и кусочки мозга — в гараже должно быть чисто. Потом он осматривает себя — не попало ли что на одежду, и успокоенный отправляется пить водку. В моем представлении он обязательно должен был пить после акции водку — а как иначе успокоить свою совесть или, если она отсутствовала, хотя бы пригасить беспокойство по поводу свей дальнейшей судьбы.

Гараж этот (он сейчас находится на территории третьей больницы) мне показывал палач из прошлого времени, он же давал скупые пояснения по поводу тогдашнего приведения приговоров в исполнение. Он дожил до шестидесятых годов и сидел в столовой УВД и в одиночестве пил водку — нелепая и страшная фигура из прошлого, не дай Бог увидеть ее еще когда-нибудь!