Иначе изложил все это дело царский посол Василий Перхуров, возвратившийся в Москву 24 июня. Перхуров рассказывал следующее. Приехав в Сечь, он кошевого атамана Серко там не застал, потому что 10 апреля[772] кошевой из Запорожья ушел; ушел же он вот почему: приезжал к нему польский посол Иван Завиша и обнадежил Серко, что королевское величество пожалует его честью, сделает гетманом над всеми гетманами, так как королевское величество всегда сетует, что Серко, такой славный воин, в ратном деле большой промышленник, много лет на поле подвизавшийся, но и по настоящее время не взыскан и не пожалован честью. Привез тот посол войсковой старшине королевского жалованья – кошевому 40, судье, писарю, есаулу по 10 червонцев; казаки, узнав о том, отняли у старшины те все 70 червонцев и подложили их в войсковую скарбницу. Серко, по приезде посла, собирал две рады, и на тех радах Завиша говорил казакам, чтобы они вновь сделались подданными польского короля и шли бы к нему на помощь, обнадеживая их и деньгами, и сукнами, и жалованьем. Но войско, выслушав это, ответило, что прежде того ходило оно на помощь к польским королям в штанах, а возвращалось от него без штанов. Тогда Серко, выкинувшись из рады, пошел из круга сперва один с Завишей, а потом к нему пришло в поле около 300 человек казаков. Рассердившись на казаков, питая надежду на польского короля и будучи недоволен на гетмана за то, что именно он, а не Серко получил этот чин, кошевой назначил вместо себя наказного атамана Ивана Брекала, а сам ушел к королю. На отходе казаки говорили Серко, чтобы он к польскому королю не ходил; если же пойдет и станет ему служить, то они отыщут его жену и будут держать ее в крепости, на что Серко им отвечал, что прежде всего он желает сделать угодное королю, а король, пожаловав его гетманом, прикажет и жену его отыскать. По выходе из Сечи от Серко отделились около ста человек казаков с Власом Бородавченко во главе и пошли под турецкие города Кизыкермень и Касмин. Потом Влас Бородавченко вернулся в Сечь и привел с собой трех человек языков; те языки сказали, что турецкие паши стоят под Рашковом и Брацлавом, а сколько всего войска, того не знают. Во время пребывания царского посла в Запорожье ходил из Сечи, с 300 казаков, бывший кошевой атаман Луцык, под город Перекоп, а обратно из Крыма – в Белогородчину; он был в походе полтрети недели и пришел в Сечь с большой добычей и ясырем, – на каждого казака по одному ясырю. А раньше приезда в Сечь посла ходило около 40 человек казаков под турские города на море, и те казаки благополучно вернулись ва Сечь, достав себе по 15 ефимков да по два ясыря на человека. За неделю перед самым отъездом царского посла из Запорожья 500 человек казаков ходили под Перекоп с начальным человеком Василием Трофимовым, тем самым, который раньше задержан был в Москве до привоза туда самозванца; да на море, кроме того, ходило человек 800 или больше того. Все запорожцы очень желали, чтобы к ним пришли калмыки, человек 800 или 500, тогда бы они немедленно ударили на Крым; давно были бы казаки и под Перекопом, да Серко своим походом их остановил[773].

Сводя к общему все четыре показания – Самойловича, Серко, Брекала и Перхурова, – мы видим, что запорожцы со своей стороны утаивали обо всех своих намерениях, а Самойлович и Перхуров со своей стороны чересчур подозревали их в коварных замыслах. Несомненно здесь одно – что хотя Серко и сносился с польским королем, желая через него добиться гетманской булавы, но он вовсе не думал изменять русскому царю, а тем более мирволить крымскому хану.

И точно, 1 октября 1675 года Серко доносил гетману Самойловичу, что в Сечь, по царскому указу, присланы были черкасский князь Каспулат Муцалович, стольник Иван Леонтьев, голова стрельцов Иван Лукашкин, донской атаман Фрол Минаев (с 200 донцов) и калмыцкий начальник мурза Мазан. С ними Серко, имея у себя 1500 человек казаков, ходил 17 сентября под город Перекоп и, будучи в Крыму, несмотря на известие перебежчика-кумычанина, сообщившего татарам о приходе в Крым казаков, несмотря на татарские заставы, заранее против казаков устроенные, разбил большой неприятельский отряд, опустошил села огнем, взял большую добычу, освободил из неволи много христианских душ и после всего этого в полной целости и без всякого урона вернулся в Сечь[774].

Нужно думать, что этот самый поход Серко в Крым, так счастливо для него окончившийся, разумеет и малороссийский летописец Величко. Об этом же походе Серко в Крым говорит и летописец Ригельман. Из того обстоятельства, что Ригельман, живший позже Величко, но вовсе не знавший летописи его, говорит о факте, известном Величко, следует, что основой рассказа для обоих бытописателей послужило какое-то, так сказать, бродячее сказание. Из двух летописцев, Величко и Ригельмана, у первого оно длиннее, у второго короче. Ригельман рассказывает о походе Серко в Крым в нескольких строках[775]; Величко – в большой главе. Величко относит это событие к 1675 году, Ригельман – к 1679 году. Из двух названных летописцев нужно отдать предпочтение Величко. Дело в том, что, по возвращении запорожцев из Крыма в Сечь, казаки, приписывая вражду татар и турок к себе науськиванию гетмана Дорошенко, написали ему укорительное письмо. Но писать Дорошенко можно было в 1675 году, а не в 1679 году, когда он уже давно был лишен гетманства и находился не на Украине, а на далеком севере России. Сравнивая показания современных событию актов с рассказом летописи Величко, находим, кроме краткости первых и полноты второй, некоторую разницу в частностях. Разница эта состоит прежде всего в том, что по актам Серко совершил поход не один, а с союзниками – атаманом донских казаков, князем кавказских черкесов, русскими с отрядом стрельцов, воеводами и калмыцким тайшей с ордой. Затем имеется разница и в показании времени совершившегося события: в актах сам Серко говорит, что поход в Крым сделан был им 17 сентября, в летописи Величко – предпринят был в начальных числах июля. Впрочем, нельзя не отметить того, что Величко, приводя письмо запорожцев, писавших его после возвращения из Крыма в Сечь, приводит дату его 23-м числом того же сентября. Наконец, есть разница и в показании количества запорожцев, ходивших в Крым и действовавших в нем: в актах показано запорожского войска только 1500 человек, у Величко – до 20 000 человек. Конечно, если взять во внимание серьезность самого предприятия, то нельзя не согласиться, что такое большое дело, как поход вовнутрь Крыма, должно было быть предпринято с большими силами. Но в актах, кроме числа донцов (200 человек), не показано ни число стрельцов, ни число черкес, ни количество орды. Если взять произвольные цифры – калмыков не менее 6000, черкесов не менее 5000, стрельцов не менее 2000 человек, донцов 200 и запорожцев 1500, то тогда полученная цифра 15 200 человек может приблизиться к цифрам, показанным Величко. Но такой расчет будет расчетом только измышления, а не действительности.

Оставляя в стороне все указанные частности, событие это, поход Серко в Крым и самый повод к тому, произошло, по словам Величко, следующим образом.