Вторым фактором, приведшим к разделению российского общества надвое, стала западническая, глобалистская установка, доминирующая в идеологии и политике властвующей элиты страны. Приобщение России к универсальным ценностям мировой цивилизации можно было бы только приветствовать, если бы оборотной стороной этого не было безразличие (по меньшей мере) к защите национального суверенитета, настороженное и критическое отношение к патриотизму, фактически боязнь и сдерживание его.

Следует учесть не только сегодняшние реальные показатели, но и наметившиеся тенденции дальнейшего развития. М. Г. Делягин, директор Института проблем глобализации, считает весьма вероятным, что в ближайшие годы развитие России пойдёт «по пути относительно успешных стран «третьего мира», таких, как Нигерия и Пакистан, где примерно 5 % общества образуют вполне европеизированную элиту, 10–25 процентов обслуживающий её «средний класс», а более 70 процентов обречены на нищету. Такая страна может развиваться и способна к успешной модернизации (примеры – Индия, Чили, Южная Корея). Именно на эту модель ориентирована стратегия Союза правых сил, строящего «рай для элиты»[549].

Свое отношение к современному духовному состоянию и перспективам основной массы нашего народа писатель Валентин Распутин выразил в таких словах: «Мы по-прежнему большой народ, но великий ли, это ещё вопрос. Может быть, как говорил Достоевский, это «великий и милый больной». Но сегодня ему и умиляться нельзя, он весь в язвах, которые пришлось бы долго перечислять, но которые мы все хорошо знаем, в язвах своих и чужих, принятых им с тем же терпением, с каким недавно он привык разделять чужие тяготы, жертвуя благополучием, образованием детей и своим здоровьем… Но на сей раз, если не изменится его отношение к себе, жертвовать придётся жизнью… Нет сейчас у нашей литературы более важной задачи, нет цели более необходимой, чем вернуть русскому имени достоинство и твёрдость»[550].

Эти строки написаны некоторое время тому назад, но они современны и сегодня. И, конечно, не с тем они сказаны, чтобы вызвать у нас чувство подавленности, а наоборот, чтобы пробудить в нас национальное самосознание, ответственность и достоинство, оживить историческую инициативу, укрепить решимость и волю.

То или иное отношение к обозначенным двум кардинальным проблемам разводит сограждан по разным лагерям, разным общественным полюсам.

К гражданскому расколу в современной России можно относиться (и реально относятся) по-разному. Для одних он, как и для нас, очевиднейший факт, для других – химера: ведь столько вокруг разговоров о наконец-то обретённых согласии, консолидации, единстве. Для одних раскол – трагедия национального, если не мирового, масштаба и значения, тогда как для других – всего лишь банальное взаимонеприятие людей современных и несовременных («не вписавшихся в поворот», «вечно вчерашних» и пр.). Одни считают нынешний кризис разрешимым и лихорадочно ищут средства, способные ускорить выздоровление «больного»; другие уповают на то, что всё как-то само собой образуется, уладится; третьи обречённо пророчат фатальный исход. И т. д., и т. д. Всё это свидетельствует не только о многообразии ракурсов видения вопроса, но и о сложности самой проблемы.

Следует отметить не только остроту, но и глубину раскола. Разлом «социального тела» пронизал множество слоев, в числе которых особо выделим следующие:

политические и идеологические круги;

разнопрофильная интеллигенция, ее ментальность;

народ, народное сознание и самосознание;

культурные основы жизнедеятельности социума (культурные традиции, идейные тенденции, течения и пр.).

Этот последний, в определённом смысле фундаментальнейший, базисный уровень, и составляет для автора настоящих заметок предмет наибольшего интереса.

На уровне культуры раскол имеет множество проявлений. У нас два союза писателей; два МХАТа и т. д. Причём раздвоение основано не на творческих вариациях как таковых (которые всегда были, есть и будут), а именно на мировоззренческом противостоянии. Драматизм сложившейся ситуации предстанет ещё более острым, если прибавить к сказанному процессы национально-культурного размежевания и противостояния. Так, после выхода в свет диссидентского романа 70-х годов Ф. Светова «Отверзи ми двери»[551], воспоминаний С. Куняева «Поэзия. Судьба. Россия»[552], книг В. В. Кожинова «Судьба России: вчера, сегодня, завтра» и «Россия. Век ХХ-й»[553], исследований А. И. Солженицына «Двести лет вместе»[554] – после всех этих и ряда других публикаций последних лет можно говорить о дифференциации традиционно-русской и русскоязычно-еврейской литератур и культур как о факте, ставшем для всех очевидным. Наблюдения подобного рода можно было бы продолжить.

Раскол этот переживается нами не только интеллектуально, но и экзистенциально. Змеистая трещина прошла через многие дружеские союзы, судьбы и самые наши души.

Вот небольшая иллюстрация к сказанному. В журнале «Вопросы литературы», № 4 за 2000 год были помещены ответы литературоведов и критиков на вопросы анкеты «О себе и о времени». Имена известные, из тех, что «на слуху»: Е. М. Мелетинский, А. П. Чудаков и другие. Среди них – И. Б. Роднянская, член редколлегии журнала «Новый мир». Её ответы датированы 10 сентября 1998 года. Это, напомним, время президентства Б. Н. Ельцина. По содержанию почти вся её анкета – клятва в верности Ельцину и ельцинизму. Правда, ответ под номером 12 начинается словами: «Не состояла и не состою ни в какой партии…» – но это формально. «Если… говорить серьёзно, то я не ощущаю себя в оппозиции к нынешней (ельцинской. – В. К.) российской власти, несмотря на её очевидные изъяны и даже, «местами», уродства; я с радостью сбросила с себя бремя оппозиционности, бывшее для меня неизбежным при коммунистической диктатуре. Теперь это моя власть, я её выбирала и несу за неё ответственность, переживаю за неё (как это было с большой остротой в 1991, 1993 и 1996 годах)». (Эти даты многим из нас тоже памятны). Далее – обобщение: «Медленно, непоследовательно, но всё же приходит конец извечному противостоянию интеллигенции и власти – противостоянию, в котором было мало хорошего…»[555].

Ещё совсем недавно диссидентствующие интеллигенты изнывали под бременем принципа партийности, противопоставляя ему идеал неограниченной свободы самоопределения и плюрализма. Сегодня некоторые из них откровенно партийны и даже гордятся этим. Но на пользу ли делу такой скачок от «беспартийности» к партийности, от «нейтрализма» к сугубой ангажированности? Над этим стоит задуматься.

Позволю себе небольшое отступление личного характера. Анкету И. Б. Роднянской я читал с особой заинтересованностью вот почему. Мы с ней, оказывается, ровесники. В наших биографических данных немало совпадающих или сходных моментов. Родились под одним знаком Зодиака – Водолеи. Оба родом из Украины, только города разные. После окончания средней школы поступали в МГУ, причём Ирина Бенционовна – на философский факультет, где я теперь работаю. Дальше, правда, начинаются кое-какие различия. Она – дочь врача, я – из учительской семьи. «Пятый пункт» разный. Из-за него, считает Роднянская, её и в МГУ