– О, но тут ты ошибаешься. Я обожаю комплименты. И хоть какой-то реакции.

Затуманенный желанием взгляд Зандера снова скользит по моему телу, останавливаясь на разрезе. Он проводит рукой вверх по моему бедру – я чувствую его горячее прикосновение на коже, – и останавливается. Из его рта вырывается стон. Вероятно, он понял, что на мне нет белья.

– Вот это платье.

– Оно приемлемо прикрывает все, что нужно.

– Тебе нравится болтать, когда ты раздражена. Сегодня ты выглядишь более чем приемлемо.

– Видишь? Это было так сложно?

Я резко вдыхаю, когда его прикосновение перемещается дальше в разрез, дразня мою чувствительную плоть, мгновенно пробуждая желание. Но он резко отстраняется, хладнокровная маска возвращается на место.

– Это будет долгий день. Давай пройдем через него, а уж потом я покажу тебе свою реакцию.

Я чувствую его твердое обещание между своими бедрами.

Зандер предлагает мне руку, которую я с радостью принимаю. По его телу пробегает дрожь напряжения, лишая меня игривости. Мне не нужно спрашивать, что его беспокоит. Это Трапеза и публичная казнь кормильцев. Вот что не так с Илором.

На выходе нас приветствует Элисэф и низко кланяется.

– Ваше Высочество, вы блистательны.

– Что ж, это куда более теплый прием, нежели оказал мне мой возлюбленный, – издеваюсь я.

– Не поощряй ее, – бормочет Зандер. – Хотя я надеюсь, что она сможет сохранить свои очаровательные манеры весь день.

* * *

Слуга ставит передо мной тарелку с крошечным сикадорским виноградом и убегает. Анника, сидящая слева от меня, протягивает руку и хватает гроздь, прежде чем я успеваю остановить ее.

– Как думаешь, почему я настаивала сесть рядом с тобой?

– Из-за моего очарования?

Она фыркает.

– Я слышала, тебе нравится виноград.

Внимание Зандера сосредоточено на толпе, а после – на рыцарских соревнованиях внизу. Площадь для казни преобразилась из темной и отвратительной, которая ужасала меня из крошечного окна башни, в нечто совсем иное. Она намного больше, чем я думала, со всех сторон окружена трибунами, в несколько футов в высоту. По периметру развешены черно-золотые знамена Илора и Цирилеи, их тяжелая парча развевается на легком морском ветру.

Это больше арена, чем площадь, и все места заняты – знать впереди, простолюдины сзади. Послеполуденное солнце палит вовсю, его лучи мерцают на клипсах, делая их похожими на бриллианты, тем самым выделяя из толпы смертных.

Я срываю виноградную веточку с тарелки.

– А я слышала, что это редкое удовольствие, которое трудно достать.

К счастью, наша перегородка – более высокая, нежели другие – и достаточно защищена навесами. К тому же она закрывает мне вид на зловещую серую башню наверху, где гниет Тайри.

– У королевы есть свои преимущества, и одно из них – иметь все, что пожелаешь и когда пожелаешь.

Рука Зандера небрежно лежит на спинке нашей скамьи, но лицо у него суровое, настроение мрачное. Ему не нравится то, что происходит снизу. Возможно, из-за предстоящих событий или же из-за того, что он уже пережил слишком много подобного.

Я же, с другой стороны, не могу не пребывать в восторге, когда слышу рев толпы, с тревожным ожиданием наблюдая, как солдаты соревнуются по очереди.

– Все, что я хочу и когда хочу? – Я медленно срываю зубами виноградины, одну за одну, позволяя себе думать о том, как прошлой ночью я могла взять в рот член Зандера, и надеюсь, что учащенный похотью пульс вызовет у него какую-нибудь реакцию.

Он внимательно наблюдает за моими действиями. И всего лишь на одно крохотное мгновение уголки его губ дергаются.

Я заставляю свое внимание вернуться к представлению внизу. Там Аттикус, командующий королевской армией: его доспехи сверкают в лучах полуденного солнца, пока он похлопывает по спинам своих солдат – как победителей, так и проигравших. Он избегает меня со дня охоты. Это облегчение.

Я ищу бесчисленные лица на трибунах. Эдли, конечно же, сидит рядом с Сиршей. Еще дальше находятся Тэлор и Сэллоу. Думаю, скоро я с ними познакомлюсь. Бексли сидит со знатью. Она в черном атласном платье, его V-образный вырез доходит до пупка, обнажая пышную грудь – странный выбор для турнирного дня. Она пристально смотрит на меня. Даже отсюда я вижу хищный блеск в ее взгляде. У нее имеются планы на меня и мою шею, теперь, когда она выполнила свою часть нашей сделки. Она будет глубоко разочарована, когда узнает правду.

Я отбрасываю чувство вины за обман и опускаю голову, молча выражая благодарность.

– Что это было? – спрашивает Зандер.

– Я скажу тебе позже.

Не вижу иного выбора, учитывая, что мы уйдем отсюда, чтобы провести вместе ночь. Но сейчас не время, судя по его настроению.

Слуга в черной форме, поклонившись, вносит две чаши, наполненные жидкостью янтарного цвета. Элисэф забирает их у нас и молча делает глоток, потом еще один. Через мгновение он ставит их на стол, бормоча что-то вроде «очень вкусно», и отодвигается назад.

Он проверяет на яд.

– Он так рискует жизнью каждый раз, когда ты выпиваешь бокал вина? – В моем голосе звучит недоверие.

– С тех пор, как ты привезла с собой яд в Илор, да. Если другой еще не проверил. – Зандер делает паузу. – Ты бы предпочла, чтобы он этого не делал? Уже устала от меня?

Я качаю головой.

– Я бы предпочла, чтобы Элисэф не был дегустатором.

– Тогда ты бы заставила кого-то еще рисковать жизнью. Может быть, Абарран?

Я бросаю взгляд через плечо туда, где стоит женщина-воин, положив руку на рукоять. Даже с перевязанным плечом она выглядит готовой к атаке.

– Я бы предпочла, чтобы никто этого не делал.

– Скажи это себе прежней. Кажется, она намеревалась убить всех нас.

Я отказываюсь от идеи поднять ему настроение и переключаюсь на игры.

* * *

Когда последний победитель – крепкий солдат, чьим любимым оружием стала усеянная шипами булава, – кланяется, солнце уже скрылось за горизонтом. Его противника уносят на носилках. И он такой не один. Боюсь, что раны некоторых претендентов превосходят целительские таланты Вэнделин.

И все же зрители хлопают, кричат и улюлюкают все больше с каждым новым раундом, словно все это просто развлечение.

– Пора, – шепчет Зандер.

Я напрягаюсь, когда показывается первая из двух повозок, которую тянут мускулистые рабочие лошади. На каждой из повозок установлены три деревянных креста, заключенные уже связаны и ждут. Помню, я раньше удивлялась: почему костры, почему не гильотина или простой меч? Но, видя их благоговение перед пламенем Малакая, – куда ни посмотри, – я думаю, что теперь понимаю.

Он их создатель.

Тем не менее я ненавижу все это. А