к нему в Главную Ставку всех командиров корпусов и дивизий, чтобы он мог лично убедить их в важности предстоящей операции, необходимости сражаться до конца.

Верховный Главнокомандующий произнес двухчасовую «политическую речь».

- Главное, - заявил фюрер, - заключается в том, что успешная операция в данный момент не только поднимет моральное состояние немецкого народа, но и повлияет на общественное мнение в союзных странах. Риск велик, последний раз представляется редкая возможность все поставить на одну карту. Нужно иметь в виду следующее. В мировой истории еще не существовало коалиции из столь чужеродных элементов, преследующих столь различные цели, какую создали наши противники. Тот, кто внимательно следит за развитием событий, не может не видеть, что противоречия между нашими врагами с каждым часом все более усиливаются. Если теперь нанести по ним несколько мощных ударов, то в любой момент может случиться, что этот искусственный единый фронт внезапно рухнет с оглушительным грохотом, подобным раскатам грома.

Когда в полдень 13 декабря фон Рунштедт получил сообщение, что генерал Пэтч, оставив между Страсбургом и Селестрой од ин армейский корпус, основные силы бросил вдоль Рейна к Карлсруэ, он позвонил в Главную Ставку и попросил у Гитлера разрешения усилить стык 1-й и 19-й армий двумя пехотными дивизиями из 7-й армии Бранденбергера. Фюрер категорически запретил это делать, поскольку 7-я армия являлась участником решающей операции на Западе. Из двадцати пяти планируемых ранее для участия в ней дивизий к 13 декабря и так удалось собрать только восемнадцать!

Вечером 13 декабря Фриснер получил «директивные указания» фюрера о порядке использования в наступлении прибывших 3-й, 6-й и 8-й танковых дивизий и трех батальонов танков «Пантера». Гитлер ограничил использование танковых сил только двумя участками фронта: на северо-востоке Будапештского плацдарма или между озерами Веленце и Балатон.

Обстановка на Восточном фронте в этот день, 15 декабря, Гитлера вроде бы и не волновала, как бы отошла на второй план. Доклад начальника Генштаба ОКХ о кризисной ситуации под Будапештом он выслушал, не перебивая, но никаких принципиальных решений принимать не стал: 16 декабря на Западном фронте начиналась, возможно, главная операция всей пяти летней войны.

Оперативное совещание 1 января в «Адлерхорсте» завершилось новогодним обедом у фюрера в расширенном составе. Праздничное застолье началось с торжественного акта. Известный воздушный ас Рудель отличился в Арденнской операции и получил из рук Гитлера бриллианты к золотому рыцарскому кресту. В дальнейших разговорах - сплошные дифирамбы в адрес наступающих войск в Эльзасе. Прорыв у Страсбурга должен вынудить англосаксов перебросить к Вогезам резервы, а это откроет новые возможности для группировки Моделя в Арденнах. Инициатива отвоевана. Выход к Антверпену обеспечит изменение в соотношении сил на Западном, а потом, возможно, и на Восточном фронтах.

Доминировал бодрый рефрен: поражение англосаксов у Мааса приведет к конфликту в лагере противника и вынудит англосаксов к заключению мира с рейхом. Гитлер несколько раз повторил: «Вот увидите, господа. Я окажусь прав». Ему понравилось предложение Риббентропа обратиться к руководителям Америки и Англии с меморандумом о заключении мира. На следующий день фюрер принял «первого дипломата» рейха по этому вопросу и поручил ему подготовить проект столь важного «международного документа».

В унисон с Гитлером действовал «главный оператор» вермахта Йодль. Вечером 3 января он предложил еще одну наступательную операцию, связанную с операцией «Северный ветер». Ею предусматривался разгром пяти дивизий 7-й армии Пэтча в промежутке между Рорбахом и Пфальцбургом. Командующий группой армий «Верхний Рейн» Гиммлер получил приказ: «Перейти в наступление в ночь с 5 на 6 января, а при благоприятных условиях, даже 5 января».

Утром 5 января войска 19-й армии Фертча предприняли наступление севернее Страсбурга, форсировали Рейн, захватив небольшой плацдарм на левом берегу. Одновременно нанесли удар и ее соединения, действующие южнее Страсбурга. В середине дня в «Адлерхорст» прибыл рейхсмаршал Геринг с докладом о ситуации в воздушной войне на Западном фронте. Верховный Главнокомандующий предложил Главкому «люфтваффе» использовать все наличные силы авиации для поддержки решающего наступления наземных войск в Арденнах.

На вечернем совещании 5 января Гитлера озадачил Гудериан. Начальник Генштаба ОКХ представил ему свои выводы по памятной записке отдела «Иностранные армии Востока» Гелена от 31 декабря. Они звучали слишком категорично. Во-первых, он предлагал все войска на Западе, не задействованные в боях, перебросить на Восточный фронт. Во-вторых, как можно скорее освобождающиеся войска концентрировать в районе Познани для противодействия ударным силам большевиков. В-третьих, организовать наступательную операцию на Восточном фронте, чтобы ослабить готовящееся наступление Советов. Гудериан дополнил свои выводы последними донесениями агентурной разведки: «Русские начнут наступление не позднее 11 января, скорее всего на важнейшем Лодзинском направлении».

Завуалированное предложение начальника Генштаба ОКХ - прекратить «решающую операцию» в Арденнах и ударные танковые силы перебросить на Восток - было отвергнуто с «порога». Командующий группой армий «Верхний Рейн» Гиммлер, участвующий в совещании, заявил: «Что касается русских, то я заявляю то, что знаю: русские не перейдут в наступление. Они не в состоянии этого сделать».

Оперативное совещание 9 января в «Адлерхорсте» началось с обсуждения обстановки на Востоке. Начальник Генштаба ОКХ Гудериан заострил внимание фюрера на боепитании войск: наступление Красной Армии приближалось.

- Мой фюрер! Серьезен вопрос с боеприпасами. Если в нашем распоряжении будут теперь боеприпасы, то можно сделать колоссально много. Именно теперь…

Гитлер прервал «генштабиста» на полуслове:

- Теперь начинает сказываться то, к чему раньше не хотели прислушиваться. Я говорю о нашем отходе на Востоке. Если бы мы не ушли с Украины, то наше ежемесячное производство достигало бы теперь, вероятно, два-три миллиона выстрелов только для Восточного фронта. Говорили: «Какой смысл удерживать Никополь - там всего два рудника». А ведь фронт был тогда куда короче, чем сейчас.

Тут же последовал следующий крутой поворот темы. Гитлер бросил взгляд в сторону Йодля, возвысил голос:

- Решающий момент для нас - это, несомненно, создать и для противника такие же трудности со снабжением, какие он создает нам. А ведь он в этой области более уязвим, чем мы. Локомотивов у него меньше, чем у нас. Если нам удастся уничтожить еще некоторое их количество и разрушить железные дороги, то удар будет сокрушительным. Без имущества он не может вести войну.

- Без железных дорог невозможно на длительное время обеспечить снабжение войск, - вставил реплик у Йодль.

- Совершенно верно, Йодль, - одобрительно отозвался в ответ Гитлер. - В течение длительного времени обеспечивать снабжение войск без железных дорог невозможно. Но одних железных дорог еще мало. Совсем другое дело, если я могу на современной машине ворваться в обороняемое воздушное пространство противника, наносить удары по его железнодорожным