всех республиках в основном завершена. Но остались и нерешённые вопросы. Важно, подчеркнул он, чтобы все придерживались предельного уровня цен. Что сделать было сложно, так как республики Прибалтики уже ввели на некоторые продовольственные товары цены выше предельных и увеличили размер компенсации. Владимир Иванович предупредил, что, если не удастся с ними договориться, придётся применять меры, предусмотренные союзным парламентом.

Своенравно поступили и в Узбекистане, Туркмении и Таджикистане. Там приняли решение цены на хлеб, муку, макароны не повышать, а ввести нормированное распределение. А чтобы всё-таки были средства на компенсации, поднять цены на мясо и масло.

Пришлось вице-премьеру отвечать и за другие не до конца решённые проблемы: затянулось решение вопроса по переоценке страховых взносов, вопросы с компенсацией женщинам, находящимся в неоплачиваемом отпуске с полутора до трёх лет. Но самый «больной» вопрос, по мнению правительства, оказался вопрос о выделении средств в фонд поддержки. Республики-доноры – Россия, Украина и Белоруссия – возражали против предложенных им для взноса сумм. А финансовое положение страны, как выразился В. И. Щербаков, было близко к катастрофическому. Кабинет министров СССР так и не получил денег на общесоюзные цели, были блокированы счета Пенсионного фонда, социального страхования. Делались очередные попытки договориться.

Если не удастся, заявил заместитель премьера депутатам придётся предлагать Верховному Совету принять серию очень жёстких мер к тем, кто не подчиняется ранее достигнутым соглашениям[195].

Несмотря на все эти игры, со 2 апреля 1991 года, согласно Постановлению Кабинета министров СССР, был произведён подъём в 2–3 раза цен на основные потребительские товары и услуги. Он сопровождался предварительной компенсацией, покрывавшей 110 % нормативного потребления этих продуктов взрослым человеком. Её начали выдавать ещё 20 марта, за десять дней до намеченного повышения цен. Её размер исчислялся, исходя из стоимости средней потребительской корзины. Иначе говоря, изменив масштаб цен на продукты питания и ряд других потребительских товаров, правительство одновременно изменило размер (масштаб) зарплат, пенсий, пособий и т. д. В качестве компенсации повсеместно производились доплаты, сформированные индивидуально в зависимости от размеров дохода, количества и возраста детей и других иждивенцев.

На практике это означало, что от компенсации состоятельные люди слегка проиграли, а бедные немного выиграли.

Павлов В. С.: «Мы смогли провести компенсацию за счёт замороженных счетов крупных вкладчиков. Это был крупномасштабный и удачный манёвр государственными финансами.

Эти две акции (повышение цен и обмен купюр), взаимосвязанные по времени и по существу, преследовали цель повысить стоимость рабочей силы, следовательно, приступить к изменению стоимостной структуры производства. Тем самым жёстко централизованными методами государство широко открывало дорогу рыночным отношениям. Да, цены по-прежнему оставались регулируемыми. Но сделано это было исключительно для того, чтобы избежать “шоковой терапии”» [196].

Следующим этапом финансово-экономических преобразований должна была стать постепенная либерализация цен.

В этом состояла суть «павловского» обмена денег.

У Валентина Сергеевича был ответ, почему оппозиция выступала против его действий. Он был прост: «Обмен денег вёл к стабилизации экономической ситуации в стране. А это не входило в планы разрушителей в завершающий период борьбы против Советского государства».

Не все планы сбылись. Выступая на Сессии ВС СССР, В. И. Щербаков признался, что вместо планировавшихся правительством 311 млрд рублей рост розничных цен после реформы составил 420 млрд. Ежемесячная компенсация в 60 рублей для представителей многих категорий населения оказалась недостаточной, и правительство попыталось хотя бы частично снять социальную напряжённость. Поэтому переведя работников экономических ведомств на круглосуточную работу, Щербаков организовал подготовку серии новых документов.

19 мая – Постановления Кабинета министров СССР «Об отмене налога с продаж» (он касался социально значимых товаров и услуг повседневного спроса) и «О дополнительных мерах по усилению социальной защиты населения в связи с реформой розничных цен»; 21 мая – Указ Президента СССР «О минимальном потребительском бюджете»; 22 мая в 17 комитетах и комиссиях ВС СССР прошла презентация Проекта «Основ законодательства Союза ССР и республик об индексации доходов населения».

Новые купюры, проблемы старые

О проблеме существования инфляционного навеса говорить начали задолго до «павловской реформы». В стране существовало огромное количество «замороженных» денег, то есть 80–85 млрд не работали, а в различных формах находилось в банках, мешках, под матрасами. И в основном их владельцами были дельцы теневого бизнеса или кооператоры. Чтобы понять, насколько острой была проблема, скажем, что объём наличности, находящейся в обороте, был плюс-минус 100 млрд рублей.

Усугублялась ситуация тем, что товарами и эти средства были обеспечены далеко не полностью. Их было примерно на 50 млрд, причём в них включались и малоходовые товары (какие-нибудь ковры, устаревшая мебель и т. д.).

О проведении в России денежной реформы настойчиво стали говорить ещё в середине 1989 года. Обосновывали её необходимость, тем, что в стране скапливаются значительные доходы кооператоров, арендаторов, людей, занимающихся индивидуальной трудовой деятельностью и теневиков. В. С. Павлов влияния на экономику «подпольных миллионеров» очень опасался.

Павлов В. С.: «Мне приходилось слышать такое мнение: решение Павлова относительно обмена крупных купюр будто бы созрело скоропалительно, когда он уже стал премьер-министром. Чепуха! Во-первых, сам по себе обмен купюр был лишь малой частью задуманной денежной реформы, а во-вторых, “эмбриональная!’ подготовка реформы началась ещё в 1986 году. А в 1989 году она шла уже полным ходом»[197].

М. С. Горбачёв об этих тревогах своего министра финансов знал. Ещё в 1989 году начальник Гознака принёс Павлову эскизные образцы, его удовлетворившие, тот сложил их в небольшой чемоданчик и пешком отправился к президенту – через улицу Куйбышева, из Минфина в ЦК КПСС.

К этому процессу были подключены также председатель правления Госбанка СССР В. В. Геращенко и его первый заместитель А. В. Войлуков – лучший в СССР специалист по денежному обращению – он к тому моменту уже 30 лет занимался денежной наличностью.

Из советской статистики очень трудно было определить, где концентрируются наличные деньги. По балансам было понятно, какое количество проходит через Государственный банк, где проверялась каждая купюра. При этом выявляется небольшой объём фальшивых и старых ассигнаций. Но вне оборота находилось достаточно большое количество «бесконтрольных» денег. Где они: под матрасами, закопаны в трёхлитровых банках или просто пропали? Никто не знал.

Щербаков В. И.: «К тому же в то время уже активно работали кооперативы, в их распоряжении оказывались большие суммы наличности, вообще редко попадавшие в Госбанк. Через кооперативы относительно легко было бы ввести в оборот и фальшивые купюры. Существовали и другие каналы вброса. Система уже пошла вразнос, начиналась массовая коррупция, таможенная служба была очень слаба и не могла бы надёжно воспрепятствовать ввозу даже эшелона денег».

О подготовке денежной