Он на миг закрыл глаза и, содрогнувшись, испустил рычание, напомнившее вольвенов. Его ресницы взметнулись вверх. Зрачки были так расширены, что осталась лишь узкая полоска янтаря.

– Но мне следовало знать, – добавил он.

Не успела я понять, что он имеет в виду и что будет дальше, как он уже был на мне, переместившись так быстро, что я не смогла отследить.

Его рот врезался в мой. Одну руку он запустил мне в волосы, а другой обхватил мою талию. Это был не просто поцелуй.

Меня поглотили. Я чувствовала вкус своей крови на его губах, на его языке. Чувствовала его вкус.

Не знаю точно, когда я поцеловала его в ответ. Случилось ли это через несколько секунд или я целовала его с того момента, как его рот коснулся моего? Не знаю. Знаю только, что я изголодалась по нему. Правильно это или нет, я хотела его.

Вот почему я не сопротивлялась, когда он повалил меня на землю. Я ахнула от контраста холодного снега на спине и жара его тела спереди. Не думаю, что он услышал, поскольку вздох потонул в его жадных поцелуях. Я поняла, что он сдерживался каждый раз, когда целовал меня раньше. Зато теперь он не скрывал, кто он.

Покачиваясь на мне, он провел рукой по моей талии к бедру. Мы двигались, сжимали друг друга и задыхались. Он прикусил мою нижнюю губу. Короткий укол – и металлический привкус вернулся, а он вздрогнул и застонал.

Прервав поцелуй, он приподнялся, чтобы посмотреть на меня.

– Скажи, что хочешь этого. – Его бедра по-прежнему двигались на моих. – Скажи, что тебе нужно больше.

– Больше, – прошептала я прежде, чем подумала о том, что мы делаем, что мы сделали и кто он.

– Слава богам, – проворчал он, просунул руку между нами и подцепил пальцем мои штаны. Он дернул их так сильно, что приподнял мои бедра. Пуговицы отскочили и улетели в снег.

– О боги, – пробормотала я.

Он издал короткий хриплый смешок и потянул мои штаны вниз, полностью высвободив одну ногу и оставив их на щиколотке другой.

– Ты же знаешь, что эта рубашка не подлежит починке?

– Что?..

В ответ раздался звук рвущейся ткани. Я опустила подбородок и увидела свои груди. Он тоже смотрел, срывая штаны с себя, скользил взглядом по потекам засохшей крови на моем животе, по отвердевшим соскам.

– Я убью их, – прошептал он. – Убью их всех на хрен.

Не думаю, что он имел в виду старые шрамы.

А потом я вообще перестала думать.

Целуя меня, он пристроился на мне, между моих ног, и потом… все завертелось. На этот раз не было медленного соблазнения, долгих ласк и поцелуев. Дискомфорт от толчка быстро сменился ноющим, пульсирующим наслаждением, и ни в моем теле, ни в уме, ни между нами не осталось места для чего-то помимо того, что мы чувствовали. Были только он и я, вкус моей и его крови на наших губах, и эта потребность, которую я не вполне понимала.

Снег сквозь кроны деревьев повалил сильнее, намочив его спину и мои волосы. Мы сцеплялись и стискивали друг друга, и единственные звуки создавали наши влажные поцелуи, стоны, сходящиеся и расходящиеся тела.

После долгого поцелуя он оторвался от моего рта, перешел к подбородку и еще ниже, его губы и эти острые зубы скользнули по моему горлу. Его действия вызвали трепет, пробежавший по моей спине, а он замер на мне. Неужели… неужели собирается опять меня укусить? Вместо страха меня затопило волной порочного жара. Боль от его клыков была короткой, но то, что следовало за ней…

Я стиснула его плечи, слишком потерянная, чтобы даже помыслить о том, следует ли мне хотеть, чтобы он меня укусил. Слишком далеко я зашла, чтобы думать о последствиях.

Его язык выводил круги на моей коже, на оставленных им чувствительных отметинах. Потом он поднял голову. Прежде чем он опустил ресницы, я успела рассмотреть его глаза: зрачки сузились. Он опять накрыл мой рот своим.

И снова начал двигаться.

Его бедра поднимались и опять опускались, качались и терлись, а пальцы играли моей грудью. Теперь он двигался медленно, так лениво, что я одурела. Я задрожала под ним и запустила руку в его влажные от снега волосы.

Напряжение опять нарастало, накручивалось, и я больше не могла терпеть его медленные, размеренные движения. Его дразнящие покачивания и трения. Я подняла бедра, пытаясь побудить его двигаться быстрее, глубже, но он отодвинулся. Я закричала и потянула его за волосы.

Он поднял голову и наполовину рассмеялся, наполовину прорычал:

– Я знаю, чего ты хочешь, но…

Сердце бесконтрольно заколотилось. Я извивалась под ним.

– Но что?

– Я хочу, чтобы ты назвала мое имя.

– Что?

Его бедра продолжали двигаться сводящими с ума медленными кругами.

– Я хочу, чтобы ты назвала мое настоящее имя.

Я резко выдохнула.

Он опять замер, его глаза светились.

– Это все, о чем я прошу.

Все, о чем он просит? Это очень много.

– Подтверждения, – сказал он, поглаживая и потягивая большим пальцем. – Твоего признания, что ты полностью сознаешь, кто внутри тебя, кого ты так сильно хочешь, хотя и знаешь, что не должна. Даже если ты ничего так не хочешь, как не чувствовать того, что чувствуешь. Я хочу, чтобы ты сказала мое настоящее имя.

– Негодяй, – прошептала я.

Он усмехнулся краем рта.

– Да, некоторые называют меня так, но это не то имя, которое я хочу услышать, принцесса.

Я хотела отказать. Боги, еще как хотела!

– Поппи, как сильно ты меня хочешь? – спросил он.

Я крепче вцепилась в его волосы и дернула его голову вниз. В его сияющих глазах мелькнуло удивление.

– Сильно, – сердито проворчала я. – Ваше высочество.

Он открыл рот, но я подняла ноги и обвила ими его бока. Застигнув его врасплох и призвав на помощь свой гнев, я перевернула его на спину, намереваясь отшвырнуть, но не предвидела, что со мной будет, когда перевернулась следом…

Я опустилась вниз на всю длину, и мое тело совершенно потрясающим образом слилось с его телом. Мой крик превратился в стон. Я уперлась ладонями в его грудь. Боги. Полнота ощущений была почти чрезмерной.

– О! – прошептала я, прерывисто дыша.

Его грудь под моими руками двигалась так же заполошно.

– Знаешь что?

– Что? – Я поджала пальцы ног.

– Мне не нужно, чтобы ты произносила мое имя, – сказал он, наполовину прикрыв глаза. – Мне просто нужно, чтобы ты сделала это снова, и если ты не начнешь двигаться, ты и правда можешь меня убить.

Я изумленно хихикнула.

– Я… я не знаю, что делать.