– Со мной что-нибудь случится после… после твоего кормления?

– Нет, Поппи. Я взял недостаточно крови, и ты перед этим тоже взяла у меня недостаточно. Может, ты почувствуешь себя немного уставшей, но это и всё.

Я опять перевела взгляд на рану.

– Болит?

– Немного, – пробормотал он.

Прижав ладонь к его груди в паре дюймов от раны, попробовала воспользоваться даром и открыла чутье. Он замер. Страдание, которое я всегда чувствовала, никуда не делось и стало только сильнее, чем раньше, хотя он когда-то научился его контролировать. Оно больше не подавляло его, но под этим страданием таился другой вид боли. Горячей. Физической боли. Может, рана заживает, но она болит, и неслабо.

Больше не раздумывая, я сделала, что могла. Забрала боль, обе боли, и на этот раз вспоминала не пляжи на море Страуд. Я думала о своих ощущениях, кода он был во мне, двигался внутри меня.

И все это еще больше меня смутило.

Он накрыл мою руку своей. Подняв голову, я увидела, что напряженные белые линии вокруг его рта исчезли, а в глазах светится удивление.

– Мне следовало тогда понять.

Он поднес ко рту мою руку, перепачканную нашей кровью, и поцеловал пальцы.

– Что понять? – спросила я, силясь не обращать внимания на то, как отозвалось сердце на его поцелуй.

– Почему ты нужна им так сильно, что тебя сделали Девой.

Я не совсем понимала, о чем он говорит, – скорее всего, из-за того, что в моей голове царил туман.

– Идем. – Он потянул меня за руку.

– Куда?

– Сейчас? В крепость, чтобы вымыться и…

Он замолчал и вздохнул, увидев, как я вцепилась в штаны, чтобы они не свалились. Не успела я понять, что он собирается делать, как он поднял меня на руки и прижал к груди, словно я весила не больше мокрого котенка.

– И, видимо, найти тебе другие штаны.

– У меня были только эти.

– Я достану тебе новые. – Он пошел вперед. – Уверен, тут найдутся детишки, которые за пару монет с радостью поделятся штанами.

Я сдвинула брови.

Его губы теперь были мягкими, и на них играла слабая улыбка. Он обошел упавшую ветку.

– А потом? – поинтересовалась я.

– Я заберу тебя домой.

Мое сердце чуть не остановилось уже в сотый раз за день.

– Домой? – Я не ожидала, что он такое скажет. – В Масадонию? Или Карсодонию?

– Ни туда и ни туда.

Он посмотрел на меня. Его глаза таили бездну секретов. Потом он улыбнулся – широкой улыбкой, от которой у меня перехватило дыхание. У него в самом деле две ямочки, по одной на каждой щеке, и я увидела, почему раньше он улыбался только одним уголком губ. Увидела два ладных кончика клыков.

– Я заберу тебя в Атлантию.

Меня поместили в той же комнате, где он дал мне свою кровь и где я потом ударила его кинжалом. Его. Я уставилась на влажное пятно на деревянном полу, где смыли кровь.

Его.

Надо прекратить его так называть. У него есть имя. Настоящее. Может, я не произношу это имя, когда и как он хочет, но пора прекратить думать о нем как о Хоуке или ком-то безымянном.

Его зовут Кастил. Кас.

Вот в этой комнате он спас мне жизнь, и здесь я попыталась его убить.

Ему удалось.

Мне – нет.

Я перевела взгляд на Киерана, который стоял у двери и не сводил с меня глаз, словно я могла броситься к окну и выскочить наружу. Киеран изогнул бровь, и я отвернулась.

Ему пришлось уйти, только боги знают зачем, и он оставил Киерана на страже. Ну, я знала, кое-что он предпринял. После его ухода с десяток слуг наполнили горячей, исходящей паром водой латунную ванну в смежной комнатке, а на кровать положили чистые черные штаны и тунику.

Я немного удивилась, что он привел меня сюда, а не в темницу. Не знаю, что это означает или должно означать. Если вообще что-то значит.

Я все еще не могла прийти в себя от того, что на данный момент ничего не знаю, а он не ответил ни на один из вопросов, которые я задавала по пути в крепость. Например, неужели Атлантия по-прежнему существует?

Насколько я знала, во время войны ее сровняли с землей.

Опять же: всё, что, по моему мнению, я знала, оказалось обманом.

Я потерла щеку и глянула на Киерана.

– Атлантия еще существует?

Если мой случайный вопрос застал его врасплох, он этого не показал.

– А почему бы нет?

– Мне говорили, что Пустоши…

– …когда-то были Атлантией? – перебил он. – Те земли были аванпостом, но никогда не входили в королевство.

– То есть Атлантия по-прежнему существует?

– Ты когда-нибудь бывала за горами Скотос?

Я опустила уголки губ.

– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

– Разве?

Я бросила на него насмешливый взгляд.

На его губах появилась и сразу исчезла легкая ухмылка.

– Никто не бывал за горами Скотос, – сказала я. – Там только еще горы.

– Горы, которые простираются так далеко и высоко, что вершины теряются в густом тумане? Это правда, но горы не бесконечны, Пенеллаф, и хоть в том тумане и нет Жаждущих, он тоже неестественный.

По моим плечам пробежал холодок.

– Этот туман защищает, – добавил Киеран.

– Каким образом?

– Он такой густой, что ты просто ничего не видишь. Ты думаешь, что это и всё. – В его бледно-голубых глазах загорелся странный свет. – Горы Скотос окутывает туман, и любой, кто осмелится войти в него, захочет повернуть обратно.

– А кто не повернет обратно?

– Просто не пройдет сквозь него.

– Потому что… потому что за горами лежит Атлантия? – уточнила я.

– А ты как думаешь?

Что я думала, так это то, что разговаривать с Киераном – все равно что упражняться в терпении и энергичности, двух качествах, которые у меня были на исходе.

– Ты собираешься купаться? – спросил он.

Я хотела. Я не просто грязная, я еще и продрогла, и на мне по-прежнему его окровавленная рубашка.

Но я не хотела так легко сдаваться, потому что совершенно запуталась. И, как он и предупреждал, чувствовала усталость.

– А если нет?

– Дело твое, – ответил Киеран. – Но от тебя разит Кастилом.

Я подскочила при звуке этого имени. Его настоящего имени.