class="p">Чем больше Ламонт сопротивлялся правде о Японии, тем настойчивее она вторгалась в его жизнь. Через несколько недель после убийства Иноуе был убит другой крупный японский друг Ламонта - барон Такума Дан, горный инженер, получивший образование в Массачусетском технологическом институте, и глава компании Mitsui, который принимал его на своей вилле в 1920 году. Барон Дан был застрелен, когда выходил из машины у беломраморного здания банка Mitsui. Убийцей снова оказался сельский юноша, который, по всей видимости, также являлся членом "Братства крови". Ламонт писал семье барона Дана, вспоминая поездку 1920 года: "Временами я думал о нем как о поэте в бизнесе, и это впечатление возникло у меня, когда он показывал мне свой дом и сад, и мы стояли вместе, глядя на Фудзияму, величественную картину, возвышающуюся над превосходным пейзажем".

Убийство барона Дана стало актом мести дому Мицуи, который правые обвиняли в коварной наживе на так называемом скандале с покупкой доллара. После выхода Англии из золотого стандарта в сентябре 1931 г. Мицуи и другие банки дзайбацу ожидали, что иена также будет вытеснена из золотого запаса, что станет эффективной девальвацией. Поэтому они яростно продавали иены и покупали доллары. Эти валютные операции принесли Mitsui примерно 50 млн. долл. Но они также вызвали патриотический резонанс, связанный с тем, что банки спекулируют против валюты своей страны. Этот вопрос оказался очень эмоциональным во время выборов 1932 года. В атмосфере нарастающего политического экстремизма многие японцы симпатизировали убийцам Иноуэ и барона Дана, получившим мягкие приговоры. Оба были освобождены из тюрьмы через несколько лет.

Ламонт не очень охотно признавал ошибки и не умел отказываться от клиентов. К этому времени сильный сдвиг вправо в японской политике стал очевиден. Квантунская армия захватила Маньчжурию, создав в марте марионеточное государство Маньчжоу-Го и поставив во главе его Пу И, последнего маньчжурского императора. Инцидент в Мукдене, бомбардировка Шанхая, убийство Иноуэ и барона Дэна - эти события должны были открыть Ламонту глаза. Он больше не мог притворяться невежественным. В его документах за начало 1932 г. можно обнаружить глубокое недовольство японцами, когда он предупреждал их не повторять шанхайскую ошибку, которая уничтожила все симпатии, которые они еще имели на Уолл-стрит.

Тем не менее, весной того года Ламонт и Мартин Иган в результате странного поворота вновь заняли про-японскую позицию. Эти двое стали близкими друзьями графа Айсуке Кабаямы, который получил образование в Принстоне, был женат на Лонг-Айленде и был близок к императору Хирохито. Дед Кабаямы был адмиралом и губернатором Тайваня. Ламонт и Иган предложили ему создать в Америке японское информационное бюро по образцу Муссолини и с гордостью рассказали ему о своей работе в Италии. В конце весны Иган отправился в Японию для переговоров о Маньчжурии. Когда он вернулся, рассказывая о "бандитизме и беспорядках в Маньчжурии" и обвиняя Китай в военных действиях, он звучал как японский милитарист.

Дом Моргана уже не знал, кому служить - Америке или Японии. Через несколько дней, 15 мая 1932 г., еще одно политическое убийство омрачило имидж Японии: стареющий премьер-министр Цуёси Инукай был застрелен в своей резиденции девятью молодыми офицерами армии , вероятно, за то, что он хотел обуздать военных. Его сменил адмирал Макото Сайто. Это стало концом партийного правления в Японии до окончания Второй мировой войны.

Осенью 1932 г. Ламонту пришлось столкнуться с неприятной правдой о Мукдене: он понял, что его пресс-релиз для Иноуе был пустой пропагандой. Лига Наций направила на Дальний Восток следственную комиссию под руководством лорда Литтона. Еще до того, как отчет Литтона был одобрен Лигой, помощник Ламонта, Вернон Манро, ужинал вечером с генералом Фрэнком Маккоем, американским членом комиссии. На следующее утро Манро рассказал Ламонту: "Генерал сказал, что есть серьезные сомнения в том, был ли взрыв, что японцы так и не смогли объяснить, как обычные поезда продолжали ходить сразу после взрыва, и чем больше они объясняли, тем больше противоречили друг другу". Месяц спустя в докладе Литтона японская агрессия была осуждена как нарушающая Пакт Лиги, а Маньчжоу-Го было объявлено марионеточным государством. Несмотря на то, что в докладе содержалась критика китайских провокаций, Япония вышла из Ассамблеи Лиги и нагло укрепила свою власть в Маньчжурии.

К этому моменту Ламонт находился в затруднительном положении. Он хотел сохранить веру в добрые намерения Японии на фоне огромного количества противоречивых фактов. Чтобы разобраться в своих чувствах, он сел за стол и написал записку с грифом "Секретно и строго конфиденциально". Распространил ли он ее, неизвестно, но в ней виден человек, убегающий от реальности. "Это исключительно мои личные соображения", - начиналось письмо, а затем продолжалось: "Американские подозрения относительно мотивов Японии сводятся в основном к следующему: что Япония имеет агрессивные намерения в отношении Азиатского континента и что Япония, возможно, даже добивается войны с Соединенными Штатами - что не соответствует действительности". Для устранения этих заблуждений он рекомендует принять совместную американо-японскую декларацию о торговле и мирных отношениях. Вывод - это отчаянная несбыточная мечта: "Если такая совместная декларация будет принята, то все разговоры о войне сразу же умолкнут, психология людей изменится, и любой вопрос, который может возникнуть между нашими двумя странами, станет легко разрешимым".

Ламонту становилось все труднее сохранять веру в скорое возвращение Японии к гражданскому управлению. Став хозяином Маньчжоу-Го, армия строила огромные плотины и промышленные предприятия, чтобы укрепить готовность страны к войне. Новый министр финансов Такахаси, известный как японский Кейнс, увеличил военные расходы почти до половины японского бюджета. Либерализм двадцатых годов вместе с его ведущими выразителями был мертв.

В 1934 году Ламонт внезапно изменил свое мнение. Открыв глаза, он почувствовал себя одураченным, и его доверие переросло в горечь. Он прекратил подписку на японские культурные группы, отмахнулся от японских высокопоставленных гостей и предупредил генерального консула Японии, что японцы не должны принимать мирный дух Америки за трусость. Когда до него дошли слухи о том, что британский кабинет министров может возобновить союз с Японией, он выступил против этого шага. Он отправил Гренфеллу бесстрастное письмо, которое, как он ожидал, будет передано по всему Уайтхоллу: "На месте справедливого либерального правительства, существовавшего в первые двадцать лет этого века, возникла военная клика, которая... если верить сообщениям либеральных элементов в Японии, ведет себя примерно так же, как вели себя многие молодые немецкие нацисты".

Японская армия продолжала аннексировать части Северного Китая, и в 1937 г. эта кампания завершилась китайско-японской войной и изнасилованием Нанкина, в ходе которого были убиты десятки тысяч мирных жителей Китая. Это была мрачная и