– Но это к моему здоровью не относится. Посмотришь, что у меня там? – Волконский сел, показал взглядом на ширинку.

Син Лун долго осматривал половые органы пациента. Не прикасаясь руками, он вынес диагноз.

– Гонорея.

– Откуда? – Волконский посмотрел на китайца как на человека с другой планеты. Это у него, князя Волконского, самого осторожного бабника, вдруг, триппер?

– Иголки против инфекции? Пробовать можно, но я не настолько крут в рефлексотерапии. Извините, Александр Андреевич, не возьмусь. Вот после антибиотикотерапии, приходите на курс реабилитации!

Волконского подбросило на месте. Он тоже нуждается в реабилитации, как парализованная Нина?!

– А потенция?

– Все вопросы после санации! – отрубил Син Лун.

– Так санируй, Сеня! Ты же вдобавок имеешь диплом обычного доктора, западного, так сказать.

Син Лун кивнул. Он вынул из ящика стола лечебный справочник. В новой обложке, но года издания, 1970. Похоже, доктор им мало пользовался. Китаец нашёл страничку с описанием гонореи. Назначил антибиотик нового поколения, а затем вычитал все прилагающиеся к данному осложнению процедуры.

– Нужен суспензорий!

– Колоться?

– Почему? Достаточно нежная ткань. Не будет колоться.

– Ты только что сказал о какой-то суспензии?

– Александр Андреевич! Вы же изучали латынь? Это всего-навсего, суспензорий! – увидев широко раскрытые глаза пациента, доктор понял, что тому сейчас не до мёртвого языка, поэтому пояснил: – Подвешивающая повязка! Так будет легче ходить и даже работать.

– Древнее ничего не придумал? – спросил Волконский, увидев в руках китайца шёлковую широкую ленту.

– Древнее, то бишь мудрее! Показать, как одевать?

Волконский разрешил, голова, огорошенная позорным диагнозом, отказывалась соображать.

– Когда снимите, разберетесь, как надевать. Жду вас, Александр Андреевич через неделю. Да, да! Потом и расплатитесь.

– А если, не подтвердится диагноз?

– Можете сдать анализ в лабораторию, потеряем ещё день. Орхит, вызванный гонореей, может привести к гангрене.

– Сейчас-то хоть не будет?

– Дело идёт на часы. Чем раньше примете антибиотик, тем успешнее прогноз.

– Такты мне, Сеня, назначаешь антибиотик четвёртого поколения! Его синтезировали два года назад, а в справочнике у тебя один пенициллин.

– Медисына не стоит на месте! – ответил Син Лун, почему-то сбившись на китайский акцент.

– Я тебе верю, – сказал Волконский, протягивая руку. Одно упоминание о лаборатории взбесило его.

В суспензории, действительно, легче! Ничего не трёт, не болит при движении. Похоже, наши деды обходились менее дорогостоящими, но более толковыми методами лечения.

Волконский поехал в знакомую аптеку.

– Катя! – позвал он, заглянув в пустое окошко.

До него тотчас донёсся томный вздох. Катя выбежала из конца коридора за прилавком. Одновременно с нею появился сладострастный запах, хорошо знакомый Волконскому. Он всегда чуял носом этот аромат, поглощающий и захватывающий по самое ни хочу. В который хочется окунаться и окунаться до истомы. Теперь срамной душок навеял Волконскому картинку жалобно скулящей суки с раздолбанным в кровь задом.

Он сделал заказ, не отрывая глаз от аптекарши.

Катя быстро обслужила.

– И глазом не моргнёшь? – улыбаясь, спросил Волконский.

– Я. М-м, – щёчки Кати зарделись, – приношу свои соболезнования…

– Катя! Ты одна на смене?

Катя закивала головой, поправив что-то под халатиком. Время сумерек, людей в аптеку ходит мало, пора и делом заняться! Она-то уж ублажит князя по всем статьям! И позабудет Волконский о парализованной супруге!

Волконский, как не раз уже делал, прошёл к входной двери, щелчком пальца развернул висящую табличку на "Закрыто", защёлкнул засов.

Тем временем Катя скинула плавки.

Она потянулась к Волконскому своими толстыми губами, прикрыв веки.

– Садись! – дёрнул князь её за плечо, усадив на стул.

– Хочешь грубого секса, милый?

– Нет, я желаю нежного мордобойчика! – Волконский стукнул ребром ладони по прилавку.

Катерина дёрнулась всем телом.

– Не понимаешь? – прошипел горе-любовник.

Катя всхлипнула.

– Зачем я у тебя купил эти модные таблетки?

– Трудности?

– Благодаря тебе, моя девочка!

– Я чистая! – взвизгнула Катя.

– Не спеши выкручиваться. Всё равно я узнаю, – Волконский взял её за подбородок, заставив смотреть себе в глаза, – ну?!

– Это не я! Я ни с кем, никогда!

– Не ври! Я могу сделать так, что ты долго будешь скучать! Веришь ли? – Волконский продолжал недобро улыбаться.

И от этой змеиной улыбочки Катю прошиб озноб. Она затряслась, захныкала. Волконский сдавил ей подбородок сильнее.

– Рассказывай! И лучше, девонька, в этом месте.

– Я не… – она закусила язык и вдруг заговорила, не останавливаясь, – это всё Васёк, мой муж! Это он от Лидки подхватил! Когда я тут с тобой, с вами…

– Продолжай!

– Он залез на соседку, козёл! А она только что из Египта. Там какая-то страшная форма гонореи. – Катя всхлипнула, дёрнула плечами. – Он меня и наградил! Не могла я ему не дать, понимаете? Он пьяный дерётся! Куда я с синяками? Разом с работы выкинут!

– Ты знала? Когда со мной была?

– Нет! Нет! Нет! Это потом, когда вы уехали куда-то и не появлялись две недели. Я думала, что заболела позже!

– Вылечилась? – Волконский сдвинул брови, нахмурив нос.

– Да я уже здорова!

– Сильно болела, девочка моя?

– Сильно, сильно! Не могла нормально ходить, – всхлипнула Катя. От жалости к себе у неё потекли слёзы. – И впереди всё болело, и сзади! Я даже глотать не могла.

– Почему?

– А то вы не знаете? Были поражены заглоточные миндалины.

Волконский оторвал руку от Катерины, оттёр ладонь о брюки. Не сдержался, сплюнул и ушёл под причитания молодой любовницы.

В первой попавшейся забегаловке Волконский заказал стакан апельсинового сока, запил таблетки. Помня о том, что труженики науки не спят, князь поехал в центр планирования семьи.

Бодренький охранник не пожелал впускать постороннего.

Он требовал пропуск.

Для этого пришлось бы звонить в кабинет Алику, чего Волконский не желал. Тогда он показал свою корочку.