– Не можешь, – сказал Волконский и поспешил выйти из кабинета, пока не вышел из себя.

Алик схватился за голову и застыл в неудобном положении до самого утра. Все, самые мрачные картины, нарисованные в его воображении, затмила реальность. Княжеская плата Волконского была щедрой.

На рассвете в кабинет вошли люди с казёнными физиономиями. Они показали свои корочки и забрали профессора. Вывели его по пожарной лестнице, посадили в отечественную машину и увезли. Прочь от столицы, академии и прочих благостей, так развращающих душу человека самой гуманной профессии в мире.

На похороны Клары Семёновны приехал сам губернатор. Пришлось Чугуеву увеличить расходы, привлекая собственный резервный фонд.

Иван Ильич поздоровался с мэром. Ни о чём не спрашивал, слушал вполуха, делая вид, что скорбит безо всякой меры. Славик крутился возле него ужом, не давая никому подойти к губернатору.

Мрачные похоронные речи, льстивые поминальные спичи никак не способствовали улучшению настроения. Губернатор всё более мрачнел. Он приехал с конкретным решением: отстранить от должности местного сатрапа Чугуева, прикрывшись формальным предлогом – заведённым прокуратурой уголовным делом по факту доведения до самоубийства. Ничего подобного доказать было нельзя, потому что Клара Семёновна умерла естественной смертью. Губернатор понимал, что это чушь, поэтому мрачнел всё больше. Убирать Чугуева надо, но не с таким позором для себя, в том числе. Не легче ли его отстранить по-тихому? К сожалению, московский консультант не отвечал на его звонки. Его трубка была недоступна для связи. Служебный телефон поставлен на автоответчик, которому, понятное дело нельзя доверять никаких тайн. Впрочем, как и всем людям из окружения губернатора. Иван Ильич тяжко вздохнул.

– Все, все как один, скорбим, Иван Ильич! – поддакнул Славик.

– Не можешь забыть грехов молодости?

Станислав съёжился, рот его захлопнулся часа на два.

Иван Ильич вышел из бывшей горкомовской столовой, оставив скорбящих наедине с местным "вискарём Демидовъ". Губернатор шикнул на телохранителей, чтобы оставили его одного.

Иван Ильич решил ничего не предпринимать, выразив соболезнования, убраться восвояси. С другой стороны, этот шаг для него, как зависшая над головой гильотина. В преддверье грядущих выборов он покажет противникам свою слабость. Все уже, из разных источников, знают, что губернатор едет снимать Чугуева. А тут, никаких шагов! Обвинят во взяточничестве, кумовстве, да что там, во всех смертных грехах разом! И под шумок, раздувая историю, сметут с поста!

Отчаявшись, Иван Ильич, ещё раз набрал мобильный московского консультанта.

После двадцати гудков, когда уже пришёл черёд телефонистки ответить, что абонент не отвечает, вдруг раздался голос.

Губернатор в ужасе прижал трубку к уху, чтобы никто не услышал абонента.

– Иван Ильич?

– Александр Андреевич! У меня большие сложности! – доложил губернатор. Он знал, что Кремлёвский консультант терпеть не может слова "проблемы".

– Излагай!

Иван Ильич в двух словах обрисовал положение, в которое попал.

– Иван Ильич! Ты анекдот помнишь?

– Нет, – сказал Иван Ильич, стараясь придать голосу подобострастный оттенок, хотя ему было совсем не до анекдотов.

– Да как? Все знают! Там подбирали третьего заместителя райкома партии! Ну, вспомнил?

– Что-то похожее, – пролепетал губернатор. Ничего он не помнил, да и не мог вспоминать. Голова забита совсем другим.

– Так вот, пришёл мужик. Дали ему испытание: разольёшь бутылку по стаканам поровну в каждый? Он разлил с завязанными глазами…

– И что? – поддержал рассказчика Иван Ильич.

– И не взяли!

– Почему?

– А потому что, "всё равно в обком заберут"!

Иван Ильич сдержанно хихикнул.

– Надеюсь, понял?

– М-м.

– Тогда я вынужден увеличить тариф вдвое!

– Я согласен.

– Тебе некуда деваться, Иван Ильич! Ты за что хочешь убрать человека, за жесткость? Завидуешь, потому что сам тряпка? Так вот, не перебивай! – сказал Александр Андреевич, зная, что губернатор из глубинки сейчас отбивает зубами чечётку от страха.

– Тебе нужен подобный Цербер! И не спорь! Хватай мужика и со всеми почестями к себе, "в обком"!

– Век буду благодарен вам, Александр Андреевич!

Волконский уже не слушал пришибленного абонента.

Губернатор просиял. Кто-то вышел из столовой. Иван Ильич отвернулся, постарался сделать мрачное лицо. Но улыбка так и пёрла изнутри! Тогда он закашлялся, склонившись над перилами.

– Вам плохо, Иван Ильич?

– Как и всем нам в этот печальный день. Но есть и неплохие новости для вас, Леонид Аркадьевич!

Чугуев встал по стойке "смирно", готовый к любым неожиданностям. Его стукачи доложили, что губернатор прибыл, отнюдь, не с добрыми намерениями.

– Засиделся ты в провинции! Чувствуешь, что перерос должность мэра захолустного городка?

Чугуев не знал, что ответить. Каждое слово губернатора, как снег на голову!

– Значит так, Леонид Аркадьевич, я готовлю постановление о досрочных выборах мэра Чухонска! Если желаешь, заяви преемника. Квартиру подготовим в областном центре, как тут – в двух уровнях, в моём доме. Должность заместителя губернатора по общим вопросам, вот твоё призвание, Лёня!

Чугуев не знал, что ответить.

– Зарплата не в пример жалованию мэра! Собственность, которой владеет твоя семья, остаётся за тобой! – продолжал губернатор сыпать из рога изобилия.

– Чего молчишь, Лёня?

– Я, я не могу придти в себя после такой новости.

– Так! Леонид Аркадьевич, приказ о вашем переводе на повышение готов. Квартира в Чухонске и прочая собственность остаётся за вами. Переезд в областной центр в течение ближайшей недели. Затем отпуск. Сколько вы, Леонид Аркадьевич не бывали в отпуску? Отгуляете всё разом, – пообещал губернатор, заметив блеск в глазах собеседника поправился. – Семейная поездка по путёвке в одну из жарких стран, выберите сами, остальные дни – денежная компенсация.

Леонид Аркадьевич не знал, как себя вести. Нежданное счастье бывает мощнее ожидаемых неприятностей. Вышибет из колеи, подбросит, и опомниться не даст!

Никита поднялся до половины стены. Откуда-то взялись силы для последнего рывка. Демидов задрал голову кверху, разглядеть ножку спутниковой антенны.

В это время над его ямой пролетела громадная птица. На бреющем полёте, она бомбардировала подлежащую территорию. Жидкая едучая смесь попала в глаза пленнику рекордсмену лазания по канату. Никита дёрнулся, чтобы протереть глаза, выпустил верёвку и шлёпнулся на солому, несильно подвернув лодыжку.