будто это ваши знакомые и они вам доложили, что нас сожгут, — съехидничал управляющий складами.

Шура не ответил, сел в машину и поехал в аэропорт. Начальник Гаранин его хорошо знал. Малович в аэропорту много разных людей поймал. Убийц, сбегающих преступников, разбойников, бандитов.

— За три дня, Николай Григорьевич, дай мне список прибывших из Москвы, — попросил Александр, обнимая старого знакомого.

— Принесите мне списки пассажиров из Москвы за трое последних суток, — сказал начальник командиру отдела перевозок.

Шура долго листал списки, хотя из Москвы за это время было только сорок три пассажира. Выписал в блокнот семерых. Ни одного мужчины. Все семеро — дамы от тридцати до сорока лет. Паспортные данные в билеты кассы писали полностью.

— Проституток ловишь, Саша? — расхохотался Гаранин. — Надоели убийцы? Понимаю.

— С убийцы толк какой? — тоже развеселился Малович. — Скрутил, статью подобрал, посадил. Скучно. А с проституткой можно по ходу допросов… Хотя нет. Я жене не изменяю. По любви, а также из принципа. Ну, спасибо тебе, Григорьевич. Поеду дальше ниточку тянуть. Конец у меня на палец уже намотан. По ниточке достану кого мне надо. Пока.

Было только одиннадцать утра. Время в СССР до восемьдесят первого года везде текло одинаково и зимой и летом. Стрелки часов не крутили в полночь назад или вперёд на час. Шура дозвонился по милицейскому каналу до ткацкой фабрики имени Калинина в отдел кадров и перечислил начальнице все семь фамилий.

— Кто у вас из этих женщин работает и где они сейчас?

— Нет у нас таких, — ответила начальница. — Я на фабрике тридцать лет сижу в отделе кадров. Всех знаю. А вот список новеньких, которые от года до пяти лет трудятся здесь. Нет таких фамилий.

Малович извинился и положил трубку.

— Может не в ту степь побежал-разогнался? — спросил он себя.

— В ту самую. Ковыряй дальше, — обиделся внутренний голос. — Звони в Монино.

— Да, Людмила Михайловна Бережная, заместитель директора и она же — зав. цехом камволя с вискозой и эластиком, в командировке сейчас у вас в Кустанае. На вашем комбинате камвольно-суконных тканей. На неделю улетела опытом делиться. Нашей фабрике больше ста лет. Опыт посолиднее, чем у ваших ткачих, — сказала начальница отдела кадров. — Вы её не встретили, что ли?

— Да она позавчера должна была прилететь. Ждём. Я начальник цеха, где она опыт передавать будет.

— Ну, отдохнёт с дороги да и появится. Не переживайте. Она исполнительная у нас. Сам директор ей поручения даёт очень важные. Ждите. Придет скоро.

Александр Павлович её очень вежливо поблагодарил. Набрал номер директора Кустанайского комбината — погорельца Ладынина.

— У вас Андрей Исаевич, была зам директора и зав цехом из Монинской камвольной фабрики? Бережная Людмила?

— Нет, — ответил директор уверенно. — Нам сейчас не до гостей. Мимо меня она не прошла бы. Нет. Не было такой. Да и чего ей у нас делать? Москвичи, они же спесивые. Учиться у провинциалов побрезгуют.

— А сколько монинских потребителей их бросило и перешло на вашу продукцию?

— Точно не считали, — вспомнил Ладынин. — Ну, треть от общего числа точно будет. И этот процесс продолжается. Многие их клиенты уходят на наше поле. Извините. У меня после пожара дел невпроворот. До свиданья.

И Шура пошел к Лысенко. Показал ему список и доложил, что Людмила Бережная из Монино вполне могла прилететь только для организации поджога. Заело их там, на старой фабрике, что наш комбинат у них треть клиентуры на себя перевел. Точнее — потребители сами перешли.

— Два вопроса к тебе, — сказал командир. — Почему ты выбрал только женщин? Второй вопрос: откуда у неё связь с урками кустанайскими?

— А на ткацкой фабрике в Монино всего три мужика. Директор, главный инженер и мастер-наладчик. На любой ткацкой фабрике так. Мужиков мало. Я звонил в приёмную, прикинулся чиновником статистического управления области. У них наш милицейский канал не определяется как междугородний. Они мне справку дали такую. Устно. Я бумагу не запрашивал.

Шура помолчал, разглядывая интересный ледяной рисунок — узор на окне командирского кабинета.

— Ну, а потом женщине в сто раз легче найти исполнителя из бывших сидельцев. Женский шарм сильнее действует на пацанов, чем мужские уговоры за рюмахой в кафушке. Решение подпалить наш комбинат явно идёт от директора ихнего. Но послал он женщину именно потому, что я уже сказал. Она потрётся денёк на базаре и кого надо найдёт, и охмурит ласково, как умеют только женщины. Подпишет за хорошее лаве стоящего урку на отчаянное дело. А то и двух для верности. У нас их тут, уркаганов отсидевших — как грязи весной.

Лысенко позвонил в гостиницу «Турист», где двадцать шесть номеров «люкс». И узнал, что Бережная Людмила Михайловна заселилась позавчера в седьмой апартамент.

— Ну, так я тогда двинул на свиданку с дамой. Куй железо пока чё? Пока горячо, — улыбнулся Шура и поехал в гостиницу.

Людмила Михайловна сидела в номере. Никуда сегодня не выходила. Так вспомнила дежурная по этажу. Она заказала в номер обед и в момент появления Маловича с удовольствием употребляла казахское блюдо беспармак, запивая его кумысом и закусывая толсто нарезанными кусочками «карта» и «казы». Ещё на столе стоял бокал рядом с бутылкой «Гурджаани», ополовиненной, похоже, до беспармака.

— Вам привет из Монино от Василия Игнатьевича, директора вашего. Передал, что соскучился и ждёт вас обратно с хорошими новостями. Вы набрали хороших новостей, Людмила Михайловна? — Шура вошел и с порога сделал лёгкий поклон. Подошел ближе и сел на обитый бархатом диван. Номер-то «люксовый».

— Я с камвольно-суконного комбината. Ждут вас там все. Вы же приехали опыт передавать? Отдел кадров путёвку вам выписал, командировочные вы позавчера получили. Будете делиться опытом своим или обойдётесь кумысом с беспармаком да и домой на «ТУ-134» в одиннадцать вечера?

— Вы странный авантюрист. Издалека заходите. Но точно — подготовили мне пакость, — вытерла Людмила Михайловна руки о большую как полотенце салфетку и впилась глазами в Шуру. — Что, мало денег достанется вам как пахану бандитской кодлы? Так нет же. Я много дам. Дело только вчера сделали. Платить буду завтра. Таких денег, какие Москва может дать, вы тут и не нюхали.

— Слова культурные знаете: «пахан», «кодла», — Малович развеселился и без спроса съел колясочку «казы». — Мы тут в захолустье говорим по-простому: «главарь», «компания» …

— А милицию не вызвать? — хихикнула как-то почти угрожающе Людмила Михайловна. — Скажу, что вымогаете