Картина говорит многое. Но она была бы не полна без резюмирующего ее факта, засвидетельствованного «Новым Временем».

Кому, в самом деле, неизвестно, что такое счет «on call», либо, как взыскиваются убытки с клиентов банкирами? Стало быть, необходимы исключительные обстоятельства, чтобы стремительное падение курса игровой бумаги не повлекло за собой «экзекуции». Мало уверенности, что она поднимается, так как, применив «экзекуцию», банкиры и сами сумели положить завидную разницу в карман. Кроме уверенности необходимо sui generis биржевое творчество и, во всяком случае, единство командования, т. е. обдуманность, а стало быть, и предумышление. Но, спрашивается, во имя чего? Ответ прост: ради безопасности биржевых удавов и акул, иначе говоря, дабы расширить им свободу наверняка.

И вот мы видим, что, невзирая ни на что, «большая Лена» никакой «экзекуции» не подвергалась!..

Где же искать лучших доказательств иудейского деспотизма на международной сцене? Что может поделать с такими замыслами государственная власть в любой стране? Какой еще нужен цинизм, когда по этому же делу именно в русской государственной думе раздавались возгласы – «при чем тут евреи?!..»

Итак, вот что удостоверяет «Новое Время»: «Трагедия на р. Бодайбо страшно уронила ленские акции. Почти на 30 проц. Кто знает биржевые операции и условия счета on call, тому очевидно, что это – разорение для всех «держателей» акции. Онкольный счет редко обеспечен 30 проц., часто 10 либо 15 и, если бумага падает на 30 проц., нужно неминуемо вносить дополнительные деньги (их нет), пополнить счет, иначе бумаги принудительно продаются, а вас «экзекутируют», как говорят на бирже. «Экзекутирование» – самое страшное биржевое слово.

Но экзекутируют только за бумаги «португальские» (и русские), а ленские акции и «шэры» – бумага английская. Этих не трогают. Русские банки и банкирские дома, точно по рыбьему слову, решили ничьих ленских акций не продавать, хотя бы падение курса далеко превысило обеспечение, и «экзекуций» не производится. Насколько бы «Лена» ни упала, никого не «экзекутируют». Так говорят на бирже. Еще бы экзекутировать, когда большинство акций у англичан да у баронов Гинцбургов… Странно не то, что банки и банкирские дома сейчас не разоряют своих клиентов, это даже очень хорошо, но странно то, что, будь здесь какая-либо иная, просто русская бумага, давно бы потребовали доплатить или «экзекутировали» бы… Если печать «седьмая великая держава», то биржа, несомненно, – «восьмая», и у той державы законы свои… Основной из них «право сильнейшего».

«Honny soit qui mal у pense!..»

Но здесь законы свои далеко не только для «экзекуции». Соображая все, приведенное выше о «Гинзбургиаде на Лене», дозволительно было бы, по меньшей мере, ожидать, что еврейство попытается на время стушеваться или хотя бы не станет спешить в дальнейшем над нами издевательстве. Увы, дело обстоит как раз наоборот!..

Ссылаясь на ближайшие к 4 апреля номера «Вечернего Времени» и «Земщины», мы в завершение глубоко поучительной «ленской» эпопеи признаем долгом указать на следующее: «Давно известно, что жиды терпеть не могут смертной казни, как возмездия за тяжкие преступления. И сами они и их шаббесгои усердно ратуют за абсолютную отмену казни за какие бы то ни было зверства. Один вид виселицы приводит сынов Израиля в ужас и даже в обморочное состояние. Но это, впрочем, лишь тогда, когда речь идет о виселице, приготовляемой, как орудие возмездия Фемиды, вообще же «угнетенное племя» ничуть не против виселицы, если, понятно, дело идет не об «освободительных» бомбистах либо социал-разбойниках.

Жестокая натура сынов Иуды, отравленная безнаказанностью до полного изуверства, отнюдь не прочь и поразвлечься видом виселицы, сделать из смертной казни даже театральное зрелище.

Доказательством может служить спектакль в жидовском театре в Гомеле. Причем афиша этого спектакля (как сообщает в «Вечернем Времени» бен-Акиба, представивший ее в театральный музей г. Бахрушина) гласит буквально следующее: «Труппой русских (читай: жидовских) артистов будет представлена историческая драма, сюжет которой взят из древнееврейской истории эпохи завоевания Иерусалима мидийским царем Агасфером, «Гаманом», с полной обстановкой и костюмами для всех артистов и для всех участвующих в количестве 75 человек и 25 мальчиков. В пятом действии на сцене устроена виселица, на которой будет на глазах публики выведен и повешен Гаман».

Это значит, каждому свое или кому что нравиться, соответственно его вкусам и наклонностям натуры. Для иной публики «артисты» устраивают головоломные трюки, палят из пушек, звонят в колокола либо изобретают сентиментальные, «сердцещипательные» мелодрамы. Ну а жидов мелодрамой не проймешь, не нужно им ни пушек, ни колоколов. Им виселицу подай, да еще и повесь на ней иноплеменника к услаждению веселящегося жидовства…

Это не мешает иметь в виду, как полезный комментарий к ламентациям гг. Короленок и Милюковых et tutti quanti.

Вот как превозносимая ими «культурная» нация «содрогается при одной мысли о виселице!..» Нот как «избранный народ» сострадает русской скорби пред жертвами пятидесятипроцентных барышей англо-еврейского товарищества на русской земле!.. Вот каков смысл подстрекательства сынов Иуды среди наших юношей и рабочих в памяти о той русской же крови, которая пролита ради кагального золота!..

Ограничивая изложенным наше повествование о жиде биржевом, мы должны припомнить в заключение, что сам Талмуд советует евреям оказывать иногда милосердие гоям, дабы те говорили: «а евреи, все-таки, порядочные люди!».

Руководствуясь такой консультацией, «избранный народ» не отказывает себе ни в удовольствии разыграть оперетку на тему «Сентиментальная акула или крокодил-филантроп», ни в прекрасном случае позабавиться над «идолопоклонниками», что, в свою очередь, рекомендуется тем же Талмудом.

Без такой забавы еврею никакая месть не сладка… Зная это, мы поймем смысл иудейской, разумеется, через гоев же выдвинутой, но скандально провалившейся затеи кагала поставить в Париже монумент Альфонсу Ротшильду как «отцу бедных».

Вдохновенными строками запятнав эту бесчестную попытку, Кловис Гюг (Clovis Hugues) завершил свою поэму такими негодующими аккордами:

Bonte du vieux bandit restituant la bague

Apres que le doigt a saute!..

Ah! ceber un epi quand on mange une plane, —

Misere!.. Qu'importe au troupeau

Qu'il lui rende en passant un flocon de sa laine

S'il l'a tondu jusqu'a la peau!..

Que t'importerait тете, о foule infortunee,

Qu'il donna, par exces de l'amour,

Deux ou trois millions dans une seule annee,

Puisqu'il nous les vole en un jour!..[113]