Нет надобности осложнять наш текст кагальной номенклатурой далее. Но по поводу Израиля нельзя не упомянуть хотя бы о блистательности выбора в «русские законодатели» обеими нашими столицами столь возлюбивших Россию евреев, как Герценштейн и Винавер. Затем трудно позабыть и о таких иудейских же потомках и в свою очередь наших «друзьях», как германский канцлер Бетман Гольверг либо как австрийский премьер Эренталь. Для дивертисмента назовем в качестве членов новоявленного кагального триумвирата, Ферреро Натана и первого министра Италии Луццати и отметим, что еще недавно по инициативе последнего итальянский парламент обменялся масонским приветом с палатой общин той самой Великобритании, о которой даже еврей Гейне не мог не сказать, что «океан давно проглотил бы этот отвратительный остров, если бы не боялся, что его стошнит!..»

Посему настольной книгой государственного человека должна быть «История третьей республики» Марсера, министра внутренних дел при Мак-Магоне. Оставаясь в живых доныне, Марсер дает здесь в результате 30-летних наблюдений панораму как провозвестников и путевых соратников, так и нынешних рабов кагального режима во Франции. Редкое сочетание условий открыло этому доблестному патриоту возможность видеть, шаг за шагом, гибель родины и разоблачить весь цикл ее ожидовления. Но что всего знаменательнее, Марсер, наблюдая за Гамбеттой, провидел в его лице нынешние результаты замыслов кагала поработить Францию и доказывает это.

Холодна в синем море волна

И глубоки пучины морские, —

Но еще холодней глубина,

Где таятся страданья людские!..

V. Таковы логические выводы истории в награду французскому народу за дарование евреям равноправия. А между тем, уже знаменитый юрист и главный автор Наполеонова кодекса Порталис рассуждал по еврейскому вопросу так: «Учредительное Собрание полагало, что для обращения евреев в добрых граждан достаточно открыть им безразлично и, безусловно, доступ к правам, которыми пользуются французы. К несчастью, опыт доказал, что если тогда не было недостатка в философии, то не хватало прозорливости, и что в известных пределам, нельзя с пользой издавать новые законы раньше, чем озаботиться подготовкой новых людей. Ошибка проистекает из того, что в разрешении проблемы о гражданском состоянии евреев не хотели видеть ничего, кроме вопроса о веротерпимости. Но сыны Иуды представляют не просто секту, а народ, у которого некогда были свои территории и правительство. Он был рассеян, но не мог быть растворен. Блуждай по лицу земного шара, он ищет убежища, а отнюдь не отечества. Он проживает среди других народов, не смешиваясь с ними, и повсюду считает себя иноземцем. Такой порядок вещей обуславливается природой и характером еврейских учреждений. В настоящее время, евреи приблизительно то же самое, чем они являлись всегда. Наши законы признаются ими, лишь поскольку не противоречат их собственным. Они не французы, не поляки, не немцы и не англичане, – они только евреи. Из факта, что сыны Иуды – меньше секта, чем народ, явствует, до какой же степени было неразумным провозглашать их гражданами Франции без исследования хотя бы того, могут ли и действительно ли желают они сделаться таковыми?»

Рената никто, конечно, не заподозрит в юдофобстве. Между тем, вот как поучает он в своей книге «Антихрист».

«До наших дней, еврей неизменно вкрадывается повсюду, как бы домогаясь равноправия. В действительности, отнюдь не равноправия ищет он, ибо сохраняет везде свои особые уставы. Он требует тех же гарантий, которыми пользуются все и сверх того законов исключительно для себя. Он хочет пользоваться преимуществами нации, не будучи таковой и не принимая участия в исполнении национального долга. Однако на это ни в коем случае и никогда не может пойти никакой народ. Нации суть военные учреждения, мечом основанные и мечом живущие. Они представляют собой крестьян и солдат. Евреи нигде и ничем не содействовали их установлению. Здесь именно и кроется крупное недоразумение, лежащее в основе всех иудейских притязаний. Иностранец, которого терпят, может быть полезен стране, но при условии, чтобы он не завладевал ей, как делают евреи. Несправедливо требовать себе одинаковых прав с членами семьи, дом которой не вами выстроен, подобно птицам, устраивающимся в чужом гнезде, подобно тем улиткам, которые забираются в раковину другой породы».

Артур Шопенгауэр в своем исследовании «О праве и политике» думает так: «Скитающийся по белому свету еврей – не что иное, как олицетворение всего иудейского племени. Учинив смертный грех против Мессии, Спасителя мира, он не только не будет облегчен от бремени своего злодеяния, но останется вечным бродягой без отечества среди чуждых ему народов. Таково преступление, такова участь этого маленького народца, который, изумительное дело, будучи прогнан из своей родины более двух тысяч лет тому назад, все-таки продолжает влачить свое бытие и скитаться, между тем как столько других великих и знаменитых народов, наряду с которыми столь ничтожное племя даже не заслуживает быть упомянутым – ассирияне, мидяне, персы, парфяне, отошли в вечный покой, исчезли без возврата. Так, еще и сегодня встречаем мы этого Ивана Безземельного среди всех народов мира. Причем он нигде не у себя дома, но нигде не иностранец, отстаивающий свою национальность, с беспримерным упорством, и все пытающийся укорениться где-нибудь, чтобы наконец подделать себе отечество, без которого любой народ все равно, что аэростат в воздухе. Увы, по сие время живет Израиль паразитом на счет других народов и не на своей, а на их земле. Но это не мешает ему вдохновляться самым искренним патриотизмом во имя своей собственной национальности, как это ясно показывает строжайшая гармония, с которой все они держатся за одного и один за всех. Поэтому нет белее искусственной и деланной, нет боле лживой идеи, чем представление о евреях просто как о религиозной секте. Когда с целью поддержать это заблуждение, заимствуют у церковного языка термин «религиозное исповедание», тогда, очевидно, прибегают лишь к рассчитанной стратегами идее с целью спутать истинные понятия о вещах. Так что, полагаю, само употребление подобного выражения не должно быть терпимо, ибо надо говорить о еврейской нации, а не о чем-нибудь другом.

А когда дело идет о пороках, присущих национальному характеру евреев, когда возникает речь о поразительном отсутствии у них того, что мы называем verecundia[115]и что позорит их несравненно больше, нежели все прочее, но что служит им в этом мире на пользу лучше, чем самая высокая добродетель, то означенные еврейские пороки можно приписывать угнетению и рабству, но этим их отнюдь нельзя устранить».

Дополняя Шопенгауэра, известный философ и юрист Клюбер[116]излагает следующее: «Евреи представляют особую политико-религиозную ассоциацию, сурово подчиненную деспотизму раввинов. Жизнью своих общин, системой действий каждого из них, своим национальным, совершенно исключительным строем, обостренным сознанием кровного родства между всеми ними, mo-есть таким чувством, которое, в сущности, является духом касты, они образуют от отца к сыну сообщество наследственных заговорщиков. Дух еврейства познается, вообще говоря, из их религиозной гордыни. Они воображают себя народом, который, будучи избран Богом, стоит выше всех неевреев и отличается от них как физически, так и нравственно, а затем полагают, что все прочие народы должны быть стерты с лица земного. Но разум доказывает, а опыт подтверждает, что кастовый дух, в особенности же дух религиозно-политической касты, несовместим с благом государства и общества. Кроме того, вплоть до настоящей минуты иудаизм представляет с политической, религиозной и физической точки зрения такую кастовую закваску, которой нет другого примера во всей христианской Европе. Положение этого рода создает непрерывный антагонизм между израильтянами и всякой страной, где они поселяются.