Ничего, парни. Сейчас я постараюсь устроить вам веселое сафари.

Я обернулся, ища глазами моих преследователей. Двое «телохранителей» — тех самых безмолвных стражей горчаковского ублюдка, лихо спрыгнули с обочины в кювет и теперь пробирались ко мне через бурелом. Мне повезло: в этом месте яма кювета была топкой и поросла кочками осоки. Ноги парней соскальзывали, проваливались, задерживая их передвижение.

А я рванул в глубину леса. Адреналин сделал ноги легче, я снова почти перестал чувствовать боль — слава небесам, эта часть дара сработала сама по себе. Я отталкивался от земли, игнорируя кочки, коряги, ноги сами несли меня вперед, ловко преодолевая препятствия в виде поваленных стволов, внезапно выраставших пней…

— Он слишком быстрый… — растерянно сказал один из головорезов Глыбы.

— А ствол тебе на что? Стреляй!

Я усмехнулся и принялся петлять, словно заяц. Куда я бежал, понятия не имел, да это и не имело значения. В идеале — растянуть их, убрать по одному, а затем вернуться к машине, затащить в нее Елисееву — и дать по газам в сторону Волосово. Там разберемся. На колесах шансов уйти будет больше.

Но сначала следовало убрать этих двоих.

Я как раз успел пригнуться под наполовину поваленным стволом сосны — видимо, несколько лет назад здесь был ураган. Я замечал рухнувшие деревья, вывороченные вместе с корнями. Но они были состарившимися и уже гнили. Вот и одной такой сосне не повезло: вырвать ее вырвало, но она не просто рухнула параллельно земле, а застряла ветвями в кроне соседнего дерева. И сейчас опасно покачивалась от ветра, норовя грохнуться вниз окончательно.

То, что доктор прописал.

— Что, запыхался? — хохотнул я, отбежав чуть подальше. По моим прикидкам, между нами было метров пятьдесят. Достаточно для того, чтобы пуля стала дурой? Долетит?

Мне нужно было выманить этого ублюдка. Выманить ровнехонько под эту сосну, а потом…

Он выбежал на поляну, откуда я мог хорошенько его рассмотреть. Я специально высунулся — и тут же дал деру в противоположном направлении, петляя, словно заяц. И постоянно оглядывался, отслеживая расстояние. Выстрел, другой… Я не знал, сколько патронов было у него в магазине, но, видимо, половину он уже точно израсходовал.

— Стой, сука!

Он бросился за мной — и ровно в тот момент, когда он почти добежал до моей сосны, я резко юркнул за дерево и долбанул ветром. Крона здорового дерева застонала, и ствол рухнул на головореза, придавив его без шансов выбраться самому.

Минус один.

— Петя… Меня завалило… — выл неудачливый преследователь. — Помоги…

А я тем временем обошел мест по широкой дуге, всматриваясь в лес. Вроде чисто. Подобрался к скулившему и побледневшему парню, поднял пистолет.

Черт, я ведь совсем не умел пользоваться оружием. Так уж сложилась жизнь, что оно мне никогда не пригождалось. Но, будем надеяться, разберусь.

— ОН ЗДЕСЬ! — Рявкнул придавленный, и я заткнул его пинком в лицо.

Но было поздно. Сразу две пули вошли в меня в одну секунду. Одна влетела в плечо, прошив многострадальную тушку насквозь. Вторая угодила в бедро.

А вот это уже хреново.

Больно. Очень больно, даже с учетом работавшего на полную силу дара. Какое-то время я смогу бежать, но потом придется расплачиваться за эту выносливость. Дерьмо. Надо заканчивать как можно быстрее.

Я увидел второго из парочки телохранителей — и тут же, собрав потоки ветра в ладони, поднял с земли кучу хвороста, обломков деревьев… Петю, или как его там звали, прошило насквозь этими дарами леса.

Выглядело отвратительно — даже меня замутило.

Я дернулся от еще одного выстрела. Предплечье. Насквозь.

И наконец-то увидел Глыбу. Он снова целился, на этот раз пытался попасть мне в корпус. Мазила хренов.

Он не успел нажать на курок — я отскочил с линии огня, в прыжке оторвал засохшую ветку и по старинке долбанул этим дрыном Глыбу по голове. Бастард выронил оружие, упал, но перекатился на спину и попытался встать.

Не тут-то было! Я треснул дрыном о землю, так, что мелкие ветки обломились, а у меня в руках оказалось подобие рогатины. И именно эту рогатину я воткнул в землю аккурат над его шеей.

— Попался, ублюдок.

— Это для меня не оскорбление, ваше сиятельство, — этот козел еще смел улыбаться! — На правду не обижаются.

Приложил я его нехило. Кажется, сломал нос первым ударом, рассек бровь… да и когда он падал, явно ударился спиной — Глыба изо всех сил пытался выровнять дыхание, но сипл и хрипел. Ствол валялся в метре от него. Не доберется.

— Кто тебя послал? — прорычал я, встряхнув раненого Глыбу.

Внутри бастарда что-то неприятно, даже нехорошо, булькнуло.

— Разве это имеет значение? — спокойно улыбнулся он. Меня откровенно бесила эта его манера сохранять ледяное хладнокровие в любой ситуации.

Я сейчас мог разорвать его в клочья, я из последних усилий сдерживал жажду, которую порождала во мне Тьма. Ведь это было так просто — сомкнуть руки на его горле, позволить этим узорам тьмы пробежать по моим венам, перетечь в него и забрать дар…

Но Глыба, судя по всему, не знал этого. Не понимал, с кем связался. И даже если понимал, что это его конец, не предполагал, насколько мучительным он будет.

Ведь истинная жестокость моего дара заключалась еще и в том, что одаренный умирал… простым смертным. Всего за миг до смерти он становился обычным человеком. Но за этот миг жертва успевала все осознать. И это была последняя мысль в ее жизни. Прощальный мрачный подарок.

Наверное, для того, кто слишком привык полагаться на свой дар, это было и правда чудовищно. Но Глыба еще не осознавал, какой конец его ожидал. Но то, что я не оставлю ему жизнь, я уже решил. Нельзя оставлять опасного врага в тылу, каким бы хорошим парнем мне ни хотелось казаться. А я и героем не был, чтобы следовать какому-то кодексу чести. Я просто пытался выжить.

— Говори, иначе будет хуже, — я взял себя в руки и словно сам проникся хладнокровием Глыбы. — Кто вас послал? Кому вы служите?

Каменев улыбнулся, но его глаза оставались холодными за зеленоватыми треснувшими стеклами очков.

— Я никому не служу. Это просто взаимовыгодное сотрудничество.

— С кем?

— Это задание мне поручил директор. Павел Михайлович Беклешев.

— Зачем я ему? И почему велели брать живым?

Глыба пожал плечами.

— Это не мое дело. Знаете, Владимир Андреевич, почему я уже столько лет здесь здравствовал и процветал? Потому что знаю, когда не стоит совать нос не в свое дело. Мое дело маленькое — просто выполнять поручения.

— Что еще ты делал для Беклешева?

— О, ваше сиятельство, так дело не пойдет, — улыбнулся Глыба. — Вы требуете