— Я ведь до этого был на комсомольской работе, занимался, можно сказать, тем же — воспитанием. Но только сюда, в ЛТП, перейдя, понял, как много брака в нашей воспитательной работе! Как много мы делали для «галочки», абы отчитаться, сделать вид, что все хорошо! Ан нет — брак-то всегда выплывет! И за этот наш прошлый брак приходится сейчас расплачиваться. Ведь даже для женщин сейчас пришлось открыть специальный ЛТП! Женщины вообще спиваются быстрее, страстности, что ли, в них больше, — два-три года, и готово. Ну, это ладно, хоть и ужасно. Но ужаснее, что у них ведь есть дети! Если раньше у нас в городке было две школы для умственно неполноценных детей и к нам свозили со всей области, то теперь и для своих не хватает! А это ведь в основном дети родителей-алкоголиков. Ну, а они подрастут, сами дадут потомство, а? Ведь уродство генетически закрепится — вот что страшно-то!

Начальник ЛТП — подполковник внутренней службы Владимир Васильевич Соколов, высокий крепкий мужчина средних лет, — встретил очень доброжелательно.

— Да, — сказал он, — есть в ЛТП много проблем, которые хотелось бы обсудить, так как давно пришло время. Но как раз с утра сюда приехала одна комиссия, и, к сожалению, сейчас нет времени.

И, договорившись с Владимиром Васильевичем о встрече, мы вернулись в кабинет, где в той же позе в присутствии дежурного с красной повязкой на рукаве дожидался Вовка.

— Вы не поверите, — продолжал замполит разговор, начатый еще по дороге, — некоторых ведь привозят из такой глуши, что впервые здесь телевизор видят! Черные от грязи, в теплотрассе ночевали, даже вот таких. — Тут Сергей Михайлович неожиданно вскочил, быстро расстегнул китель, скособочился, затрясся и стал натурально похож на человека, выходящего из недельного запоя. Где-то даже смахивающего на Борьку Киселева, когда-то жившего в нашем доме на первом этаже.

Я вежливо засмеялся, чтоб как-то вознаградить Сергея Михайловича за это мгновенное перевоплощение. Глянул на Вовку — лицо его было серьезным и грустным. Он, по-видимому, не видел в этой сценке ничего смешного. Да и Сергей Михайлович уже принял нормальный вид, застегнулся на все пуговки, сел за стол и продолжал:

— В изоляторе такого месяц держим, пока отойдет, а то пошлешь куда-нибудь на работу, а он тебе с крыши свалится. Отмоется, отъестся, на человека станет немного похожим. И что интересно — никто не хочет признаться, что он — алкоголик. Мы тут недавно ввели в практику записывать на магнитофон выступления родственников, а потом транслируем эти выступления. Или вот взять письма. Есть такие, что до слез пронимают… тоже транслируем.

— Помогает?

— А как же! Мы все делаем, чтобы пробудить в них какие-то хорошие чувства, и это почти у всех находит благодатный отклик. Мы сделали перед входом в ЛТП детский уголок, видели? Ну так вот, когда приходят сюда жены с детьми, детям есть теперь где поиграть. А вообще детей здесь очень хорошо принимают: скажем, шефы с концертом приезжают — стоит выйти и предупредить: дети! И уже никто не посмеет свистнуть или матюгнуться там — ни-ни! Дети! Детям хлопают больше всего… Или вот еще такой факт — у нас неподалеку есть детский садик, так мы решили взять над ним шефство.

— Вы?!

— Да. А что тут такого? — Замполит пожал плечами. — И вот после работы изготовляем для детишек лопаточки, совочки разные. Так вот, можете себе представить, ведь с полным пониманием отнесся контингент. И даже так: «Эта трубка, — говорит, — тяжела будет для ребенка, я завтра на работе поищу полегче, чтоб лопаточка легонькой вышла!» А вообще, у нас городок хоть и небольшой, но история его богатая. А это поле, на котором наш ЛТП, тоже историческое. Здесь Дмитрий Донской устраивал смотр своему войску, перед тем как идти на Куликово поле. Это наше поле Девичьим называется; видно, женщин, провожающих на бой мужчин, здесь тогда собралось много, а?.. А потом еще Иван Грозный шел через наш городок на Казань. Все это наша история, и мы по мере сил стараемся донести это как-то до контингента. Все это, естественно, входит в нашу воспитательную работу… Вот готовлю список к празднику. — Сергей Михайлович показал мне список издалека. — Более ста человек отмечено, по десять с каждого отряда. За хорошие общественные дела, за хорошую работу — дадим дополнительные свидания, дополнительные посылки, в нашем магазине человек дополнительно отовариться на пять рублей сможет… С женой мы свидание разрешаем на три дня, есть для этого отдельное помещение. Так ведь навезет ему! И сервелат, и шоколад, и шпроты — идешь на работу мимо, так голова от запахов кружится, ну как в ресторане! И ведь что за женский характер такой! Сперва всеми силами сюда старается упрятать муженька, потом жалеть начинает. Тут по субботам, по воскресеньям с сумками идут и идут, прямо шествие какое-то — Жены, матери, сестры… я ж говорил: девичье поле!

Вовке хотелось поговорить, конечно, и он в каждую паузу тихо и торопливо втискивался:

— Я хотел Гаврилову письмишко написать, чтоб, значит, сразу отсюда на работу вернуться.

— Так в чем же дело — пиши! Я и передам. У меня и конверт есть. — Я потянулся к сумке. — Пиши, а я отвезу и в руки передам.

— Да нет… не надо… — замялся Вовка, на замполита глянул.

— Он знает, — строго сказал мне замполит, — что письма проверяют и…

— Ясно, — сказал я, — тогда я на словах все передам, это-то, надеюсь, можно?

— Это можно.

— Ну, и как ты? — в какой уж раз спрашивал я Вовку, а он лишь плечами пожимал:

— Да ничего… как все… — и снова замолкал.

— Они себя считают здесь вроде бы как в армии, — продолжал замполит. — Им так легче ждать эти два года. Ведь никто не сознает себя алкоголиком, ведь не сознаешь, а? — спросил он Вовку, и тот отрицательно повертел головой. — Ну вот, — засмеялся замполит, — и этот не считает, большинство полагает, что попали сюда случайно, вот, мол, гад участковый схватил, руки скрутил, сюда доставил. А ведь чтоб сюда доставить, надо и заявление родственников, и врачей, и милиции, и общественности. Есть, конечно, и такие, кто всю жизнь не злоупотреблял, но случилось горе у человека и запил бедняга, ну, месяц пьет, второй, третий… попадает сюда… Процент излечившихся из таких довольно высок, такому бывает достаточно встряхнуться, оглядеться, ужаснуться — да куда же я, братцы вы мои, попал?! Эти и на «спираль» скорее соглашаются.

— Спираль — что это такое?

— Это ампула, внутримышечно вшивается, потом постепенно рассасывается, а в ней специальное вещество, вступающее в реакцию с алкоголем. Летальный исход обеспечен. По крайней мере, в первые два года