Кассиан не выпускал ее из объятий. Солнце село. Над озером поднялась луна, а они по-прежнему сидели на берегу, вслушиваясь в дыхание друг друга. Казалось, ее слезами затопило весь мир, и теперь они оба ждали, что́ появится, когда воды схлынут.

Озеро блестело, как серебряное зеркало, отчего казалось, что еще сумерки.

Живот Кассиана урчал от голода, но, когда луна поднялась выше, он поцеловал Несту в макушку и сказал:

– Вставай.

Она вздрогнула, но встала. Кассиан тоже встал, ощущая боль в ногах, затекших от долгого сидения. Неста стояла, обхватив себя руками за плечи, словно опять была готова отступить за стальную стену, возведенную внутри ее разума и сердца.

Кассиан снял со спины иллирианский меч. Лезвие меча вспыхнуло, поймав лунный свет.

– Держи. – Он протянул ей меч.

Моргая глазами, еще опухшими от слез, Неста взяла меч. Лезвие качнулось. Привыкнув упражняться с деревянными мечами, она не ожидала, что настоящий окажется таким тяжелым.

– Покажи мне восьмиконечную звезду, – попросил Кассиан, отойдя назад.

Она внимательно осмотрела меч, потом сглотнула. На лице появился страх, но оно было таким доверчивым, что Кассиан едва не упал перед нею на колени.

– Неста, покажи, чему ты научилась.

Неста еще раз взглянула на Кассиана и, как ему показалось, нашла то, что искала. Она изменила стойку, упершись ногами в камни. Это было первое положение. У Кассиана перехватило дыхание.

Подняв меч, Неста описала в воздухе дугу, нанеся превосходный косой удар. Она перенесла тяжесть тела на ноги, резко взмахнула мечом, устремившись вслед за рукой, сжимавшей эфес. Другой рукой она загородилась, словно воображаемым щитом, от невидимого удара. Новое положение. Меч резко упал вниз. Такой удар разрубил бы ее противника надвое.

Каждый удар был безупречен, словно восьмиконечная звезда была выжжена на ее теле у самого сердца.

Меч стал продолжением ее руки, частью ее самой наравне с волосами и дыханием. Каждое движение было точным и целенаправленным. Она двигалась, освещенная луной. Серебрящееся озеро служило ей фоном. Такого захватывающего зрелища он еще не видел.

Закончив восьмое движение, Неста вернула меч в центр.

Ее глаза сияли ярче луны над головой. В них было столько света и ясности, что Кассиан только и мог прошептать:

– Еще раз.

С мягкой улыбкой, которую он тоже видел впервые, на залитом луной берегу озера Неста стала повторять восьмиконечную звезду.

– Интересное дело получается, – пробормотала Эмери, когда спустя два дня Неста вновь стояла на площадке Дома ветра. – Ты повздорила с семьей, потом вы с Кассианом исчезли на целую неделю, обратно ты вернулась, научившись владеть настоящим мечом, а я должна верить твоим утверждениям, будто ничего особенного не произошло?

Гвин лишь хмыкнула. Послушница усердно привязывала белую шелковую ленту к шесту, торчащему в боковой части площадки. Неделю назад здесь не было ни ленты, ни шеста. Неста не представляла, как удалось вогнать шест в каменный пол. Значит, удалось.

Холодный утренний ветер ерошил Несте волосы.

– Я говорю вам чистую правду.

– Признайся, что вы неделю подряд наслаждались друг другом, – сказала Эмери.

Неста подавила усмешку. Кассиан, стоявший в другом конце площадки, заметно напрягся, но головы не повернул.

– Может, кое-что и было, – уклончиво ответила она.

После того вечера они с Кассианом провели на берегу озера еще два дня, перемежая ее упражнения с мечом бурными телесными радостями. Их страсть граничила с животной. Они совокуплялись на берегу и в воде. Лежа на валуне, Неста так громко выкрикивала имя Кассиана, что ей вторило эхо с окрестных гор. Кассиан был ненасытен, входя в нее снова и снова. А она всякий раз впивалась ему в кожу, словно намереваясь проникнуть внутрь и слиться с его душой.

Вернулись они минувшим вечером. Неста слишком устала и не пошла к нему. Скорее всего, его вызвали в дом у реки, поскольку за обедом его не было и в дверь к ней он не стучался.

Но отправиться к Фейре… К этому шагу, что бы она ни говорила Кассиану, Неста пока была не готова. Пусть пройдет еще немного времени.

– Привязала, – объявила Гвин.

Белая лента трепетала на ветру. Несколько жриц, занимавшихся с Азриелем, повернули голову, недоуменно поглядывая на ленту. Певец теней скрестил руки на груди, наклонил голову, но остался на другой половине площадки.

Зато Кассиан подошел к шесту, осмотрел ленту и потер шелк между пальцев. Щеки Несты вспыхнули.

Этот жест напомнил ей их утехи на берегу. Удовлетворив ее пальцами, Кассиан потом вот так же тер пальцы, блестящие и липкие от ее соков. Неста видела, как потемнели его светло-карие глаза. Значит, и он вспоминал горное озеро.

– И зачем ты привязала ленту? – спросил он у Гвин.

– Это валькирианское испытание, – отчеканила послушница, расправив плечи. – Прошедшие его считались закончившими обучение и готовыми к сражениям. Нужно разрезать ленту пополам.

– Что? – усмехнулась Эмери.

Но Кассиан задумчиво хмыкнул:

– Аз мне говорил, что, пока нас не было, вы начали упражняться с настоящими мечами.

Гвин поглядывала в сторону Азриеля, молча следившего за происходящим.

– Покажите, чему вы научились, – предложил Кассиан. – Рассеките ленту пополам.

– Это что же, мы рассечем ленту – и наше обучение завершено? – недоверчиво спросила послушницу Эмери.

Гвин опять взглянула на Азриеля. Тот подошел ближе.

– В общем, я не совсем уверена.

Кассиан разжал пальцы, отпустив ленту.

– Воинская учеба никогда не заканчивается. Но если вы способны одним взмахом рассечь эту ленту пополам, тогда я скажу, что вы сумеете выстоять против большинства ваших противников. Даже если ваше обучение было не таким уж долгим.

Ученицы молчали.

– Кто первая? – спросил Кассиан.

И вновь они молча переглядывались. Неста хмурилась. Храбрость вызваться первой почти наверняка закончится унизительным провалом. Гвин покачала головой. Ни в коем случае.

– Почему я? – удивилась Эмери.

– Что? – не понял Кассиан.

Неста догадалась: Гвин и Эмери переговаривались мыслями.

– Ты у нас самая старшая, – ответила Гвин, подталкивая Эмери к ленте.

Эмери что-то пробурчала себе под нос, но, неохотно взяв протянутый Кассианом меч, подошла к качающейся ленте. Азриель обернулся на своих учениц и велел им продолжать. Те послушно взялись за упражнения. Сам он по-прежнему смотрел на шест.