Кассиан еще крепче ее обнял. Неста наконец-то опустила руки, крепко прижалась лицом к его куртке и продолжала плакать.

– Я рассказывал тебе о своей матери. Могу рассказать еще. О том, как ее смерть почти разрушила меня. Могу подробно рассказать, что́ делал потом и чего мне это стоило. Мне понадобилось десять лет на преодоление последствий. Могу рассказать, сколько дней и ночей я страдал, все сорок девять лет, пока Риз был в плену у Амаранты. Я упрекал себя, что меня не оказалось рядом и я не смог его спасти. Я и сейчас смотрю на него и понимаю, что недостоин его, что подвел его, когда он отчаянно нуждался во мне. Это и сейчас порою мешает мне спать. Могу рассказать тебе о тех, кого мне приходилось убивать. Их было столько, что я потерял счет, но я помню лица большинства. Могу повторить, что говорят обо мне Эрис, Девлон и другие. Где-то в глубине души я верю, что я и впрямь никчемный незаконнорожденный дикарь. Сколько бы сифонов у меня ни было, сколько бы сражений я ни выиграл… я подвел двух самых дорогих мне фэйцев, когда они остро нуждались в моей помощи.

Несте было не подобрать слов. Ей хотелось сказать, что он ошибается. На самом деле он – прекрасный, храбрый и…

– Но ничего такого я рассказывать тебе не стану, – объявил Кассиан и поцеловал ее в макушку.

Ей показалось, что ветер затих, а солнечный свет на поверхности озера стал ярче.

– Я расскажу тебе о другом. О том, что ты пройдешь через все это. Смело посмотришь в лицо содеянному тобой и пойдешь дальше. Пойми, Неста: твои слезы – это хорошо. Они доказывают, что тебе не все равно. Послушай меня: еще не поздно все исправить. Не знаю, когда и как это произойдет, но перемены к лучшему обязательно наступят. Чувство вины, боль, ненависть к себе – ты пройдешь через эти состояния, но только в том случае, если готова сражаться. Если только готова посмотреть им в лицо, признать их существование, а потом оставить их за спиной и выйти с другой стороны. Возможно, боль не прекратит тебя донимать и тогда, но ты уже будешь на другой стороне. На лучшей стороне.

Неста посмотрела на него. Глаза Кассиана влажно блестели.

– Я не знаю, как перейти на ту сторону. Сомневаюсь, что мне хватит сил.

В его глазах она увидела боль. Кассиан переживал на нее.

– Сил тебе хватит. Я видел, на что ты способна, когда сражаешься за тех, кого любишь. Так почему бы не проявить ту же храбрость, ту же верность по отношению к себе? Не говори, что ты этого не заслуживаешь. – Кассиан приподнял ей подбородок. – Счастья заслуживает каждый. Дорога туда нелегка. Она долгая и тяжелая. Зачастую приходится идти вслепую. Но ты продолжаешь идти.

Он кивнул в сторону озера и гор:

– Ты идешь, поскольку знаешь, как важно добраться до своей цели.

Неста смотрела на него – сурового воина, пять дней прошагавшего вместе с нею почти в полном молчании. Он знал, что этот момент наступит.

– Все, что я натворила в прошлом… – вырвалось у нее.

– Пусть в прошлом и останется. Извинись перед теми, перед кем сочтешь нужным, но не тащи этот груз с собой.

– Прощение – оно не из легких.

– Прощение мы даруем не только другим, но и самим себе. Я могу говорить с тобой, пока здешние горы не превратятся в прах, но если ты не захочешь себя простить, если не перестанешь чувствовать себя виноватой… толку не будет.

Мозолистые пальцы Кассиана коснулись ее жаркой щеки.

– Тебе незачем становиться каким-то недосягаемым идеалом. Незачем превращаться в придворную даму, любезничающую со всеми и охающую и ахающую по каждому поводу. Это не твое. Твой взгляд по-прежнему может говорить другим: «Я убью всех своих врагов». Кстати, это мой любимый взгляд. В тебе может остаться та же резкость, которая мне так нравится, те же прямолинейность и бесстрашие. Я не хочу, чтобы ты ломала свой характер и загоняла себя в клетку.

– Но я действительно не знаю, как себя починить.

– В тебе нечего чинить, поскольку ничего не сломалось, – твердо произнес Кассиан. – Ты просто себе помогаешь. Исцеляешь те стороны себя, которые болят сильнее всего и которые, возможно, причиняют боль другим.

А ведь она причиняла боль и ему. Многократно. Пусть он и не признается. Неста видела это по его глазам. Но увидеть такое снова… Она прикоснулась к его щеке, слишком усталая, чтобы думать о нежности прикосновения.

Кассиан уткнулся в ее ладонь и закрыл глаза.

– Я буду с тобой на каждом шагу твоего пути, – прошептал он в ее ладонь. – Только не запирайся от меня. Если тебе понадобится молча идти целую неделю, я это выдержу. Главное, чтобы потом ты поговорила со мной.

Неста повела пальцем по его щеке, удивляясь ему, его словам и красоте. В глубине ее души некая важная часть вдруг встала на свое место и прошептала ей: «Попытайся».

Кассиан открыл глаза. Они были такими прекрасными, что у Несты перехватило дыхание. Она наклонилась к нему. Ниже, еще ниже, пока их лбы не соприкоснулись. И невзирая на все, что бурлило в ее сердце и неслось по жилам ее тела, она твердо и уверенно произнесла:

– Спасибо.

Буря разразилась, но совсем иная, неожиданная для Кассиана. Он ждал вспышек гнева, способных разнести окрестные горы, а вовсе не озеро слез.

Каждый всхлип разрывал ему сердце.

Каждое слово Несты, заставлявшее ее сотрясаться всем телом, кромсало его по кускам… пока он уже не смог сохранять отстраненность и поспешил к ней, чтобы обнять и успокоить.

Надо же, она слышала не треск поленьев в огне, а хруст ломающихся костей. Как же он раньше не догадался?

От скольких пылающих очагов она болезненно вздрагивала, вновь слыша жуткий звук, сопровождавший последние мгновения жизни ее отца? Когда в прошлом году праздновали День зимнего солнцестояния, Неста была совсем бледной и отрешенной. Выглядела она куда хуже, чем обычно. А у них в гостиной, как назло, всю ночь пылал огонь в камине.

Кассиан представил себя на месте Несты. Каково ей было слушать веселые разговоры и смех под зловещий треск поленьев? Когда в конце празднества она стремительно выбежала из дома… От кого она убегала: от них или от этого звука? Возможно, от всего сразу… Жаль, что она ничего не сказала. Он хотя бы знал.

И он тоже хорош. Сколько костров он разжигал на привалах? В первый вечер она улеглась как можно дальше от огня. Спала, одним ухом прижавшись к земле, а другое закрыв рукой. Он и представить себе не мог. Кассиану вспомнился их поход к кузнецу, когда она попросила уйти в более прохладный угол – подальше от пылающего горна. Он только сейчас представил, какого мужества ей стоило снова вернуться к огню и встать у наковальни, чтобы постучать молотом по раскаленным лезвиям мечей.

Неста страдала, а он и не знал, насколько это высасывает из нее жизнь. Он видел ее в минуты гнева и ненависти к самой себе, однако не догадывался, что она осознаёт происходящее с нею и это сжирает ее заживо. Только сейчас он понял всю глубину ее страданий, длившихся слишком долго, и ему стало не по себе.