тут следи не следи, все один хрен по-своему сделает! — отмахивается Шон и садится в машину.

— Я тебя тоже очень-очень люблю, дорогой! — отвечает ему Рыж, усаживаясь рядом. — Вы точно уверены, что Василисе не лучше с нами поехать?

— Они уверены! — буркает Шон и стартует с парковки, оставляя нас в обществе уже высыпавших наружу охранников, тут же окруживших плотным кольцом в лучших традициях западных боевиков.

Я беру Василису за руку, волнуясь, что подобная демонстрация силы может напугать ее, но она вроде остается спокойна и ладонь у меня не пытается отнять. Даже наоборот, сжимает ее, вызывая у меня непроизвольный вздох облегчения и удовольствия. Вот так весьма для меня символично, рука об руку, мы и входим в офис, чтобы столкнуться с Марком, нетерпеливо вышагивающим по холлу здания. И я даже и не пытаюсь скрыть самодовольства, которое так и прет из меня, когда бывший друг упирается взглядом в наши соединенные руки. Наплевать, что он там говорил, типа, на Василису больше не претендует. Воспоминаний о том, что когда-то у него, можно сказать, совершенно официально было на нее больше прав, чем когда-либо у меня, бесит и пробуждает снова мою темную сторону, которая буквально требует открытой, даже вызывающей демонстрации появившейся между мной и Васькой связи. Это реально сильнее меня. Я едва сдерживаюсь, чтобы не притиснуть мою занозу к своему боку, стараясь заслонить, отнять у давнего соперника даже возможность смотреть на нее. Показать наглядно, что отныне и навсегда я буду здесь, между ним и ею, потому как считаю это место своим по праву. Дурость полная, конечно, но что же тут поделаешь, если все так и есть. И то, что Василиса не отрицает происходящее между нами сейчас ни вслух, ни языком тела перед своим бывшим женихом и продолжает сжимать мою ладонь нисколько не дрогнувшей рукой, практически отрывает меня от земли. Просто обожаю ее за это и за вежливую, но прохладную, абсолютно лишенную теплых эмоций или даже смущения улыбку, адресованную Марку. А за этот взгляд, говорящий «ты никто в моей жизни», тоже хочется затискать до потери пульса. Хотя предпочел бы, чтобы она его с ходу на хрен послала. Даже на мгновение представил себе это. А что, мелкая гадость, но приятно! Особенно учитывая, что со мной творилось, когда видел их раньше вместе. И да, я в курсе, что победители, типа, должны быть великодушны. Но либо я себя еще не ощущаю здесь настоящим триумфатором, либо моя злопамятность неизлечима, но что-то не находится во мне пока всепрощения для Марика.

— Привет, Василиса, — приветственная широкая улыбка вспыхивает на лице Марка, но быстро угасает, как только он наталкивается на мой «пошел на хер» взгляд. — И тебе, Кринников, добрый день!

— Чем мы обязаны вашему внезапному и, мягко скажем, малоожидаемому визиту, господин Зарицкий? — сдерживая прущую наружу язвительность, спрашиваю я, не просто придавая своему «мы» объем, а прямо-таки выпячивая его, точно как Леся свою огромную пузеню. Ага, попробуй не заметить и не прореагировать, говнюк!

Мгновенное понимание вспыхивает в глазах бывшего друга. Марк ухмыляется и качает головой, как будто увидел что-то давно ожидаемое и при этом все же удивительное. А потом он резко мрачнеет.

— Обязан вообще-то лично ты, тем, что повел себя, как упертый баран с неуместным и чрезмерным в определенных ситуациях чувством ответственности в отношении тех, кто этого ни хрена не стоит! — тыкает он в меня пальцем. — Но обсуждать это вот прямо здесь перед всеми, и в особенности перед Василисой, я не собираюсь!

Марк чуть качается и вальяжно опирается о стену, нахально пялясь на меня. Я понимаю, что он все еще не трезв, хотя взгляд у него, в противоположность поведению, ясный и решительный.

— И почему же это? — усмехаюсь я. Нет, я, конечно, согласен с ним, что не стоит вываливать всю подноготную при Василисе, но этот вызов в его глазах выводит меня из себя.

— Потому что не хочу, чтобы ты из чувства дебильной гордости и ради возможности выглядеть долбаным героем в ее глазах пропустил все, что скажу, мимо ушей и усугубил свое и без того хреновей некуда положение.

Повисает пауза. Марк выжидающе смотрит на меня, пристальное внимание моих ребят с фирмы я тоже отчетливо ощущаю спиной, а сам перевожу взгляд на Василису, судорожно подыскивая выражения для того, чтобы по сути сказать, что ей действительно не стоит слышать то, что мы будем обсуждать. Она же переступает с ноги на ногу, чувствуя себя явно неловко.

— Вам не кажется, что оберегать меня от информации уже как-то глупо после всего, что было, и делать этого не стоит? — спрашивает она, сохраняя внешнее спокойствие.

— Поверь, Васюнь, стоит и еще как, — мягко отвечает Марк, и меня тут же накрывает мгновенной необходимостью схватить его за глотку, чтобы больше никогда не смел ее так называть. Я ловлю себя на том, что делаю в его сторону шаг и стискиваю кулаки даже раньше, чем это осознаю.

И Марк, несмотря на пары алкоголя в его пустой башке, это просекает, но не отшатывается, а прямо и отчасти зло смотрит мне в глаза.

— Ладно, — вздохнув, неожиданно покладисто говорит Василиса и тянет у меня из рук свой рюкзачок. — Я же так и не приняла душ, а после всего он мне действительно нужен. Насколько знаю, тут у вас он есть.

— Я провожу! — тут же, на мой взгляд, чрезмерно радостно вызывается Роман.

Я нехотя отдаю ей сумку, и они уходят по коридору. И я даже не могу найти слов, способных выразить, что происходит со мной просто от того, что она уходит все дальше по коридору. Расстояние между нами — неправильно, неестественно. Черт, что со мной будет, когда она уедет? Марк тоже провожает их взглядом, и это, само собой, злит меня.

— Не пялься! — рычу я. — В кабинет мой пошли!

— Арс, твою дивизию, ну я же сказал, что больше не претендую ни на что с Василисой, — почти возмущается Марк.

Как будто бы ты, сука, мог бы!

— А я сказал, не пялься или зубы выбью! — огрызаюсь, поднимаясь по лестнице.

— Ты в курсе, что я могу и сдачи дать? — я только насмешливо хмыкаю. — Я о том, что ведешь себя, как гребаный пещерный человек.

— Марик, ты по делу вроде пришел. А мое поведение я буду со своей девушкой обсуждать.

— Со своей девушкой? Аллилуйя, неужто это свершилось! У одинокого волчары Арса Кринникова появилась его девушка, — он театрально воздевает к потолку руки, тут же спотыкаясь. — А