Они увидели бы девушку, стоявшую в воротах дворца – вернее, на месте, где недавно были эти ворота, а не разрушенный вход на стадион. Она обхватила себя руками, защищаясь от холода, и ждала прихода городской стражи.

Увидели бы, как стражники выносят на руках бесчувственное тело мужчины с волосами такими же белыми, как свет той угаснувшей звезды.

Но люди Лондона продолжали спать. Их сон ничто не нарушило.

Пока что не нарушило.

Так что они не видели ничего из произошедшего.

И ничего не узнали.

И никто из тех, кто был в теневом дворце – вернее, не настоящем дворце, но на руинах чего-то давным-давно мертвого – никогда не рассказал подробно, что же случилось той ночью. Кроме того, что со злом было покончено.

Миф без слухов и вестей – как отцветший одуванчик без ветра: нет способа распространить семена.

I

Король Англии не любил, когда его заставляли ждать.

Вино в бокале в его руке плескалось при каждом его нервном шаге по комнате, и не пролиться алой жидкости помогало только то, что он то и дело ее отхлебывал. Георг IV оставил праздник – праздник в его честь (как и большинство мероприятий, которые он удостаивал своим посещением) – ради этой ежемесячной встречи.

А Келл опаздывал.

Ему уже случалось так поступать – в конце концов, этот договор был заключен с отцом Георга, а у старика было слабое здоровье, и Келл нередко опаздывал – затем, по мнению Георга, чтобы его позлить. Но никогда еще посол не задерживался настолько сильно.

Вроде бы договоренность была четкой. Обмен письмами происходит пятнадцатого числа каждого месяца. Встреча начинается самое раннее в шесть вечера и никак не позже семи.

Но часы пробили уже целых девять раз, и Георг был вынужден самостоятельно наполнить свой опустевший бокал, потому что он выставил всех слуг. Всех до единого, чтобы доставить удовольствие гостю. Гостю, которого все еще не было.

Письмо короля лежало на столе. Не только официальное послание – время пустой корреспонденции ради галочки прошло – но список требований. Указаний. Каждый месяц гонец должен доставлять по одному магическому артефакту в обмен на самые передовые английские технологии. Более чем справедливо. Семена магии – за семена могущества. Власть за власть.

Часы пробили один раз.

Половина десятого.

Король тяжело опустился на диван, облегающий костюм натянулся по швам на его фигуре, которой трудно было отказать в солидности. Всего шесть недель назад он похоронил своего отца – а Келл уже начал доставлять ему проблемы. Их отношения надлежит выровнять. Установить свои правила. Он, в конце концов, не мягкотелый больной старик и не позволит посланнику испытывать его терпение – какой бы он там ни был волшебник.

– Генри, – окликнул Георг.

Он не повысил голоса – королям не обязательно кричать, чтобы быть услышанными. Через мгновение дверь распахнулась, и на пороге возник человек.

– Ваше величество, – он низко поклонился.

Генри Тэвиш был на пару дюймов выше самого Георга – мелочь, которая слегка раздражала короля – носил пышные усы и коротко стриг черные волосы. Приятный малый, отвечавший за не слишком приятную работу – улаживать дела, которые сам король улаживать не хотел… не был обязан.

– Он опаздывает, – объяснил король.

Генри знал, что за посетитель сегодня ожидается.

Георг был очень осторожен, разумеется. Не давал распространиться слухам о другом Лондоне, хотя ему порой и хотелось об этом поговорить. Однако он понимал, что может случиться, если наружу просочится хотя бы слово. Видеть все самому – одно дело, а распускать слухи и порождать в подданных нездоровый скептицизм – совсем другое.

«Что за сказочки, – будут говорить люди. – Должно быть, у нового короля не все в порядке с головой».

А революционеров слишком просто принять за помешанных.

Этого Георгу совершенно не хотелось. Когда он примет решение открыть кому-либо тайну магии другого мира, это будет не смутный слух, не невнятные байки, а нечто, что можно продемонстрировать публично и невозможно оспорить.

Но с Генри Тэвишем случай был особый.

Генри был очень нужным человеком.

И к тому же шотландцем, а всякому англичанину известно, что шотландцы не брезгуют самой грязной работой.

– Пока что он нигде не показывался, – подтвердил Генри в своей грубоватой, но живой манере.

– В таверне «В двух шагах» проверял?

Король Георг был отнюдь не глуп. Он установил слежку за зарубежным «послом» сразу после своей коронации. Его люди регулярно докладывали ему о перемещениях странного человека в еще более странном плаще – и о местах, откуда он регулярно исчезал. «Простите, Ваше величество, сами не знаем, как мы его упустили, Ваше величество»… Но такого, чтобы Келл покинул Лондон, ни разу не заглянув в любимую таверну, еще не бывало.

– Теперь она называется «Пять углов», сир, – поправил Генри. – После смерти прежнего владельца ее держит немного тронутый парень по имени Таттл. Неблагонадежный тип, по словам властей, но…

– Мне не нужен от тебя урок истории, – оборвал его король. – Мне нужен простой ответ на вопрос. Проверяли таверну?

– Да, – кивнул Генри. – Я заходил туда, но заведение закрыто. Странное дело, потому что я слышал внутри шаги и какую-то возню, и крикнул Таттлу, чтобы тот открывал – а он отказался. Сказал, что не может открыть. Так и сказал – не может. Это сразу показалось мне подозрительным. И голос у него звучал еще чудней, чем обычно, как будто напуганно.

– Думаешь, он что-нибудь прячет?

– Думаю, он сам прячется, – объяснил Генри. – Всем известно, что этот паб – любимое местечко оккультистов, а Таттл и вовсе повсюду раззвонил, что занимается магией. Всегда считал магию бабьими сказками, даже при всем том, что вы мне рассказывали об этом Келле. Однажды я заходил туда выпить – ничего там нет особенного, разве что занавески странные и кругом стоят хрустальные шары – но может, ваш чужестранец захаживает туда не без причины. Если он что-то замыслил, наверняка Таттл об этом знает. А если у него на уме пропустить вашу встречу, может, он туда еще заявится.

– Какая наглость с его стороны, – пробормотал Георг и громко поставил бокал на стол. Потом поднялся на ноги и сгреб со стола конверт с письмом.

Похоже, все же остается несколько вещей, которые королям приходится делать собственноручно.

* * *

Становилось только хуже.

Много хуже.

Нед попробовал запретительные заклинания на трех языках, одного из которых он и вовсе не знал. Он сжег все свои запасы полыни, потом – половину остальных трав, хранившихся в кухне, но голос делался только громче. Дыхание выходило изо рта Неда облачками тумана, несмотря на то, что в очаге ярко горело пламя, а странное черное пятно на полу расползлось сперва до размеров книги, потом стало с сиденье стула, а теперь – шириной с крышку стола, которым он предусмотрительно подпер дверь.