У Неда не было выбора. Оставалось только призвать мастера Келла.

Ему никогда не удавалось призвать кого бы то ни было – если не считать духа двоюродной бабушки, когда ему было четырнадцать, и то он не был уверен, что это была именно она: в конце концов, чайник был переполнен, а кот всегда легко пугался чего попало. Но в отчаянные времена человек решается на отчаянные меры.

Проблема состояла еще и в том, что Келл находился в другом мире. Но, в конце концов, в другом мире находилась и эта тварь, а ей как-то удалось просочиться сюда, и, возможно, открытое ей отверстие еще не затянулось. Может, стены между мирами тоньше, чем кажется.

Нед зажег пять свечей, расставил их пятиугольником и поместил в центр набор стихий и монетку, которую подарил ему Келл в свой последний визит: маленький самодельный алтарь посредине самого красивого и древнего стола в таверне. Бледный дым, стоявший в комнате даже безо всякой полыни, словно бы склонился над его приношениями, и Нед принял это за благоприятный знак.

– Ну что же, приступим, – сказал он, обращаясь в пустоту – вернее, к Келлу – вернее, к темноте, заполнявшей пространство между ними. И уселся, вытянув руки на стол раскрытыми ладонями вверх, словно ожидал, что кто-то потянется с той стороны и накроет его ладони своими.

«Впусти меня», – прошептал тот страшный неизменный голос.

– Я призываю Келла, – Нед помолчал, осознав, что не знает фамилии волшебника, и начал заново. – Я призываю странника между мирами, известного под именем Келла, из другого далекого Лондона.

«Поклонись мне».

– Я призываю свет, чтобы одолеть тьму.

«Я твой новый король».

– Я призываю друга, чтобы одолеть неведомого врага.

По рукам Неда до плеч побежали мурашки – еще один добрый знак… по крайней мере, он на это надеялся. И продолжил.

– Я призываю человека, в чьем глазе живет вечность, в чьей крови живет магия.

Пламя свечей заколебалось.

– Я призываю Келла.

Нед сжал ладони в кулаки, и дрожащие огни свечей погасли.

Он перевел дыхание, глядя на пять струек тонкого дыма от угасших фитилей. Поднявшись в воздух, они сложились в пять ухмыляющихся ртов.

– Келл? – позвал Нед дрожащим голосом.

Нет ответа.

Нед откинулся на спинку стула.

В любое другое время он был бы вне себя от счастья, что ему удалось магией загасить свечи… Но сейчас этого было недостаточно.

Странник не пришел.

Нед протянул руку и взял иномирную монетку со звездой в центре, слабо пахнувшую розами. Повертел ее в пальцах.

– Никудышный я маг, – пробормотал он.

За запертой дверью заскрипели колеса экипажа, в следующую секунду в дверь забарабанил тяжелый кулак.

– Открывай! – рявкнул чей-то голос.

Нед выпрямился, спрятал монетку в карман.

– Таверна закрыта!

– Открывай без разговоров! – приказал невидимый мужчина. – Именем Его величества короля!

Нед задержал дыхание, как будто так можно было заставить все эти несчастья задохнуться, но в дверь продолжали стучать, бесплотный голос продолжал шептать «Впусти меня», и он совершенно не понимал, что делать.

– Ломайте дверь, – приказал другой голос, менее грубый и более начальственный.

– Подождите! – крикрнул Нед, который совершенно не хотел лишиться входной двери, особенно сейчас, когда она оставалась единственной преградой между ним и темнотой снаружи.

Он отодвинул засов, приоткрыл небольшую щелку – достаточную, чтобы разглядеть на пороге мужчину с черными подкрученными кверху усами.

– Боюсь, сэр, у меня тут небольшой потоп, так что не…

Усач толчком распахнул дверь, и Нед отступил на шаг, потрясенный, когда на порог его паба ступил сам Георг IV.

Конечно, он был не в парадных королевских одеждах, но ведь не шелк или бархат делают короля королем. Достаточно было его манеры держаться, высокомерного взгляда, и, разумеется, того факта, что этот самый профиль Нед видел на новых монетках, звеневших у него в кошельке.

Но есть силы, опасные даже для королей.

– Умоляю вас, сир, – произнес Нед, – скорее покиньте это место!

Королевский слуга фыркнул, Георг усмехнулся.

– Я и впрямь только что слышал, как ты приказываешь королю Англии?

– Нет, нет, что вы, сир! Но, Ваше величество… – Нед окинул комнату встревоженным взглядом. – Здесь небезопасно.

Король скривился.

– Единственное, что в твоем заведении пугает, так это беспорядок. Итак, где Келл?

Глаза Неда расширились.

– Что, Ваше величество?

– Странник, известный как Келл. Тот, который уже семь лет каждый месяц появляется в твоем кабаке, не пропустив ни единого раза.

Тени начали сгущаться, стягиваться вокруг короля. Нед тихо пробормотал себе что-то под нос – то ли молитву, то ли ругательство.

– Что ты сказал?

– Ничего, Ваше величество, – запинаясь, выговорил Нед. – В этом месяце я еще не видел мастера Келла, клянусь вам, но я мог бы послать весточку… – У теней тем временем появились лица. Шепот становился все громче. – Мог бы оповестить вас, если он появится… Я знаю ваш адрес… – Нервный смешок. Теневые лица жадно смотрели на них. – Если вы, конечно, не предпочтете, чтобы я…

– На что ты, черт возьми, уставился? – вопросил король, оглядываясь через плечо.

Нед не видел его лица, так что не мог оценить его выражения, когда король увидел призраков с разверстыми пастями и прожигающими взглядами, губы, шевелящиеся в безмолвном приказе – «на колени», «поклонись», «умоляй».

Слышат ли они голоса, как слышу я? – подумал Нед. Но у него не было шанса спросить и узнать ответ.

Королевский слуга размашисто перекрестился, повернулся и пулей выскочил из «Пяти углов», даже не оглянувшись.

Король замер, только челюсть его ходила вверх-вниз, словно он пытался что-то выговорить и не мог произнести ни звука.

– Ваше величество! – позвал его Нед, а призраки рассыпались, превращались в дым, в пятна тумана, в ничто.

– Вот оно что, – прошептал Георг, нервно расправляя полы одежды. – Значит, так…

И, не сказав больше ни слова, король Англии стремительно вышел за дверь.

II

Шел дождь, когда вернулся сокол.

Рай стоял на верхнем балконе, под прикрытием широкого карниза, глядя, как баржи тянут по реке остатки турнирных арен. Айзра ждала его внутри, сразу за дверями. Капитан городской стражи его отца, теперь она стала капитаном королевской гвардии Рая. В полных доспехах она походила на статую, а Рай был полностью одет в красное – традиционный арнезийский цвет траура.