Тирен не последовал за ними. Делом жрецов была жизнь, а не смерть. Но Айзра и Отто не отставали от Рая ни на шаг.

Рай не знал, ощущает ли сейчас Келл его бешеное сердцебиение… Может быть, он обеспокоится и прибежит ему на помощь? Хотя молодой король этого вовсе не хотел. Брату нужно было платить по собственным счетам.

Едва Рай ступил на тюремную лестницу, он уже знал, что что-то не так.

Вместо звонкого голоса Коры его встретила мертвая тишина. Во рту появился металлический привкус крови. Внизу его ждало горестное зрелище.

Охраны не было, камера принцессы оставалась закрытой. Сама Кора лежала внутри на каменной скамье, одна рука ее безжизненно свесилась на пол, пальцы были липкими от крови.

Рай невольно отшатнулся.

Кто-то, очевидно, передал заключенной нож. Было ли это издевательством – или деянием милосердия? Как бы то ни было, она вскрыла вены на обеих руках, от локтя до запястья, и кровью написала на стене одно-единственное вескийское слово.

Тан’ош.

«Честь».

Отто молча смотрел, не двигаясь с места, но Рай поспешно открыл камеру – хотя сам толком не понимал, что собирается теперь делать. Кора, принцесса Вескийская, была мертва. И хотя он сам явился сюда убить ее, все же от вида ее безжизненного тела, остановившихся глаз его замутило. Но кроме дурноты Рай, к стыду своему, ощущал огромное облегчение. Он до конца не был уверен, сможет ли сделать то, что должен. И не хотел этого знать.

Рай вошел в камеру и опустился на колени рядом с трупом Коры.

– Ваше величество, – начала было Айзра, когда кровь запачкала ему обувь и одежду, но Рай не обращал внимания.

Он откинул белокурые пряди со лба Коры, открывая ее лицо. Потом снова поднялся. Взгляд Отто был устремлен не на мертвое тело, а на кровавую надпись на стене, и Рай почувствовал в ней опасность, призыв к действию.

Когда голубые глаза вескийца снова взглянули на Рая, они были лишены всякого выражения, непроницаемы.

– Смерть есть смерть, – сказал Отто. – Я скажу моей королеве, что дело сделано.

III

Нед валился с ног от усталости. За последние трое суток ему удалось поспать всего несколько часов, а после визита короля – и вовсе ни минуты. Тени исчезли перед рассветом, но Нед доверял тишине не больше, чем звукам, так что он закрыл ставнями все окна, запер дверь и обосновался за столом посреди комнаты, в одной руке сжимая стакан, а в другой – свой церемониальный кинжал.

Голова его страшно кружилась, когда он услышал за порогом голоса. Он с трудом поднялся на ноги, едва не опрокинув стул, и тут дверные засовы сами собой начали двигаться. В ужасе Нед смотрел, как три толстых засова медленно отодвинулись, словно повинуясь чьей-то невидимой руке, как опустилась дверная ручка – и дверь заскрипела, отворяясь внутрь.

Нед схватил ближайшую бутылку свободной от кинжала рукой, повернул ее, как биту, забыв, что там еще осталось немного вина. Красные капли выкатились из горлышка ему на голову и протекли за воротник. На пороге стояло две тени, окруженные светящимся туманом.

Он хотел нанести удар – но бутылка сама собой вырвалась из его пальцев, ударилась о стену и разбилась вдребезги.

– Лайла, – с упреком произнес знакомый голос.

Нед сморгнул, привыкая к нежданному свету.

– Мастер Келл?

Дверь за спинами гостей снова закрылась, погружая комнату в полумрак. Волшебник сделал шаг Неду навстречу.

– Привет, Нед.

На нем был его обычный черный плащ с поднятым от холода воротником. Глаза Келла – один голубой, другой черный – испускали обычное магнетическое сияние. А вот волосы его изменились – в их яркую медь затесалась полоска серебра. Лицо его казалось изможденным, как после долгой болезни.

Женщина рядом с ним – Лайла – склонила голову на бок. Она была очень худая, с черными волосами, скрывавшими уши и падавшими на глаза – один карий, другой черный.

Нед смотрел на нее, разинув рот.

– Вы… такая же, как он.

– Нет, – сухо поправил Келл. – Она – единственная в своем роде.

Лайла поморщилась. В руках она держала небольшой сундучок, но когда Нед попытался помочь ей и забрать его, она взамен поставила его на стол, одной рукой придерживая крышку.

Мастер Келл описал по комнате круг, будто осматривая ее на предмет посторонних. Нед попробовал вспомнить свои хорошие манеры.

– Чем я могу вам помочь? – спросил он. – Хотите что-нибудь выпить? Разумеется, я понимаю, что вы не только за этим сюда пришли, хотя, возможно, именно что за этим, и в таком случае я глубоко польщен, но…

Лайла совсем не по-женски фыркнула, и Келл послал ей предостерегающий взгляд – и успокаивающе улыбнулся Неду.

– Нет, мы пришли сюда не за выпивкой, но, пожалуй, от нее не откажемся.

Нед закивал и устремился к бару за бутылкой.

– Мрачновато здесь, а? – заметила Лайла, оглядываясь.

Келл окинул взглядом разбитые окна, книгу заклинаний на столе, усыпанный золой пол.

– Что здесь произошло?

Неда не нужно было долго уговаривать. Он поспешно поведал свою историю о ночных кошмарах, тенях и голосах в голове. К его изумлению, двое магов слушали внимательно, не прикасаясь к вину – в то время как сам он за время рассказа успел дважды осушить свой стакан.

– Я знаю, это звучит безумно, – завершил он наконец жуткую повесть, – однако же…

– Это не звучит безумно, – перебил Келл.

Глаза Неда округлились.

– Так вы тоже видели эти тени, сэр? Что они такое? Что-то вроде эхо? Одно могу точно сказать – это была черная магия. Я сделал что мог, никого не впускал, сжег всю свою полынь, пробовал очистить воздух дюжиной разных способов – но тени все прибывали и прибывали. А потом вдруг убрались – все разом. Но что, если они снова явятся, мастер Келл? Что мне тогда нужно делать?

– Они не явятся, – успокоил его Келл. – Если ты мне сейчас немного поможешь.

Нед заморгал, уверенный, что ослышался. Сколько раз он представлял себе этот момент в мечтах! Как хотел быть нужным, быть полезным… Но это же только мечты. Сны, от которых потом всегда просыпаешься. Он опустил руки под барную стойку и сильно ущипнул себя за запястье… но не проснулся.

Нед шумно сглотнул.

– Я… помогу вам?

Келл кивнул.

– Именно, Нед, – он перевел взгляд на сундучок, стоявший на столе. – Я пришел попросить тебя об услуге.

* * *

Лайла считала, что это плохая идея.

Впрочем, она считала плохой любую идею, в которой участвовал передатчик. По ее мнению, эту штуку следовало запечатать в каменную урну, запереть в сундук и бросить в дыру в самом центре земли. А вместо этого штуку запечатали в урну, заперли в сундуке – и притащили сюда, в таверну в центре лишенного магии города.