Сигнал с жучка мог поступать в квартиру-студию, набитуювсяким оборудованием. Она находилась на седьмом этаже панельного дома всоседнем переулке.

Когда группа приехала туда, там уже было полно народа.Внутрь впустили только Соловьёва. Остальных вежливо попросили подождать водворе.

— Это они! — прошептала Ика на ухо Антону. — Они отправиликого-то из своих людей в психушку и выпотрошили Марка.

Никого из знакомой тройки, красочно описанной Икой иАнтоном, ни дяди Моти, ни Вовы, ни Томы, в студии не оказалось. Дима дажепожалел, что не довелось ещё раз встретиться с господином Грошевым.

Работали специалисты ФАПСИ. К Соловьёву подошёл маленькийтолстый человек с такими большими щеками, что они сдавливали ему ноздри инаползали на уши. Он показал удостоверение заместителя председателя Комитета побезопасности Государственной думы и заявил:

— Всё, что содержат носители информации, находящиеся в этомпомещении, является государственной тайной.

— Меня интересует только одна запись. Вероятно, последняя.На ней может быть снят опасный преступник, серийный убийца.

— Вы сказали «может быть», — маленькие блестящие глазкиощупали лицо Соловьёва, — значит, абсолютной уверенности у вас нет?

— Просмотрите последние записи. У убийцы лицо замазаногримом. Это должно напоминать маскировочную коричнево-зелёную окраску, как убойца спецназа. Он снят с девочкой, которую убил через несколько дней после ихпервой встречи.

Щекастый насупился, помолчал, потом резко развернулся, вышелв коридор и стал названивать кому-то по мобильному.

Дима наблюдал, как потрошат оборудование порнографа, и думало том, что второго скандала по образцу «Вербены» уже точно не случится. Икасказала, что из квартиры на Полежаевской вывезли все видеоматериалы, нашлидокументы на аренду банковской ячейки, где Марк Хохлов хранил часть дискет.

Багажник машины Грошева набит порнухой. Некий генерал ИванПоликарпович обеспечил дяде Моте «зелёный коридор». «Вольво» со спецномерамивыехала из пробки на Беговой и спокойно проследовала к месту назначения.

Ика уверяет, что, по крайней мере, двух своих клиентов онавидела по телевизору, когда показывали в новостях заседание Госдумы. МальчикСтас рассказывал ей, что однажды узнал своего клиента в чиновном гостекакого-то политического ток-шоу.

Сейчас этот щекастый запрашивает кого-то, можно ли выдатьследователю ГУВД диск, на котором запечатлён маньяк. Наверное, для них эторазумный вариант. Тихо отдать Молоха и забрать всё остальное, включая самогопорнографа. Хорошо ещё, что этот как бы писатель не единственный свидетель.Молоха-убийцу видел Борис Александрович Родецкий. Но не только он.

Один из охранников казино вспомнил, что в воскресенье, сдевяти тридцати до десяти вечера, на углу возле ограды сквера, стоялтёмно-синий «Форд-Фокус». Охранник высунулся посмотреть, кто там сигналит. Идаже вспомнил, что сигналы были такие: два коротких, один длинный. Номерохранник не разглядел, но успел заметить, как из сквера выбежала девочка вярко-зелёной куртке, села в машину. «Форд-Фокус» тут же уехал.

На следующий вечер эта, или очень похожая, машина опятьпоявилась на том же месте, около половины девятого вечера. В казино быломероприятие, конкурс красоты на звание «Мисс Рулетка». Съезжалось много народу,тёмно-синий «Форд-Фокус» мешал парковаться, занимал место. Охранник (ужедругой) подошёл и вежливо попросил отъехать. За рулём сидел мужчина летпятидесяти или старше, с аккуратной седой бородкой, в чём-то светлом. То липлащ, то ли куртка. Мужчина показался охраннику вполне нормальным, спокойным.Не ругался, не возражал, попросил отогнать машину, которая заперла его, и сразуотъехал.

Этот, второй охранник, тоже не запомнил номер «Форда». Ноуверял, что мог бы опознать водителя.

«Форд-Фокус» очень распространённая модель. Например, умайора Завидова точно такая машина. Во дворе, возле дома, где живёт Дима,паркуется каждый вечер три «Фокуса», из них один тёмно-синий.

Появился щекастый, быстро прошёл мимо Соловьёва, склонился кпарню, который сидел за компьютером, о чём-то пошептался с ним, потомповернулся к Диме.

— Пожалуйста, выйдите, подождите на лестнице. Мы попробуемнайти этого вашего, в маскировочной окраске.

На площадке Дима закурил, достал мобильный, набрал номер Оли,услышал механический голос: «Абонент временно недоступен».

В её кабинете никто не брал трубку.

Дима отправил ей сообщение:

«Ты права. Это он, М.М. Изолируй его. Будь осторожна. Скороприеду».

Потом отыскал в маленькой записной книжке телефон ординаторской,узнал, что Ольга Юрьевна сейчас в приёмном отделении, её просили посмотретьнового больного. Когда вернётся, неизвестно.

— Передайте ей, пожалуйста, что звонил Соловьёв. Попросите,чтобы она включила свой мобильный.

«Все бесполезно. Раз они здесь, там они уже побывали, —думал Дима, — сейчас как раз время посещений, вход в клинику свободный.Персонала не хватает. Нет, если бы что-то случилось, она бы сразу позвониламне. Но она сейчас в приёмном отделении, кажется, это другой корпус. Клиникаогромная. Случиться могло что угодно, причём очень тихо, так, что сразу никтоне заметит».

Дверь открылась. Щекастый протянул Диме диск.

— Возьмите. Тут человек с разрисованным лицом и девочка.Женя Качалова, кажется? Отвратительное зрелище. Желаю удачи.

* * *

Оля неслась через больничный сквер к своему отделению, нанеё оглядывались больные, врачи, посетители, кто-то окликнул, она не ответила,только махнула рукой, налетела на полного невысокого блондина в чёрной куртке,чуть не упала. Блондин поддержал её за локоть и вежливо извинился.

По лестнице медленно поднимались две пожилые женщины стяжёлыми сумками. Оля промчалась мимо.

— Ольга Юрьевна! Подождите! Можно вас на минуту?

— Потом, позже. Я спешу!

На площадке перед отделением сидела Зинуля. По её спокойнойулыбке Оля поняла, что ничего страшного пока не произошло.

— Ой, не могу, летит, как на пожар, — сказала Зинуля ипокачала головой. — Да сядьте вы, отдышитесь. Все в порядке. Правда, что ли, вприёмное артиста привезли, с белой горячкой? Ну, как его? Потешный такой,курносенький. — Она защёлкала пальцами, пытаясь вспомнить фамилию.

— Точно все в порядке? — спросила Оля.

— Точно. Посетителей много, идут, идут, я тут замаяласьвпускать, выпускать. О! Вон, опять звонят! — Зинуля встала, открыла дверь.