– Да смотри же!

Кэт посмотрела. На бедрах Астрид была узкая светло-зеленая юбочка едва ли двадцати дюймов длиной, скорее даже короче, она обрисовывала все контуры и изгибы ее тела.

– Господи… а колени?

– Диор, дорогая! Сногсшибательно, правда? Этой весной снова возвращаются короткие юбки!

* * *

Они обедали в ресторанчике, на который еще не успела упасть тень от Британского музея, сидели у окна, и их столик заливало такое яркое солнце, что просто не верилось, как это на улице может быть сорок градусов. Диор проявил мудрость, решив дождаться весны и только потом укоротить юбки. Кэт радовалась, что в третий раз за эту неделю ей выпала возможность поговорить о Париже, хотя Париж Астрид был совсем не тот, который они вспоминали с профессором два дня назад. Астрид с ее голубой кровью были неинтересны простые, всем доступные удовольствия бульвара Сен-Мишель и Латинского квартала. Par du tout! Номер в отеле «Георг V» и самый дорогой repas plus complet , какой только мог позволить себе модный журнал, в котором она работала. Неудивительно, что Астрид так нравилась ее бабушке Аннет – именно о такой внучке она мечтала!

– Comment-a-va, chez la grandemère? – спросила Кэт.

– Tout va bien – elle ètait très élégante, comme d’habitude, mais en plus l’embonpoint, je crois…

– О ужас, кошмар!

И Кэт шутливо выставила коготки, как кошка.

– Конечно, кошмар, но тебе-то, котенок, опасаться нечего. Ты внучка, нашему поколению полнота не грозит, – кстати, и твоей маме тоже, вон как она выглядит – идеал женщины двадцатого века. А вот бабушка словно сошла с портрета Гойи. Давай закажем пудинг – журнал заплатит.

– Нет, я не буду, уже и так объелась. Будем помнить о калориях и о том, что через семнадцать лет мне стукнет сорок. И вообще мне уже пора.

Астрид надулась.

– Бросаешь меня и бежишь к кому-то еще?

– Я еще раньше договорилась встретиться…

– Договорилась? – Ясные голубые глаза Астрид широко распахнулись. – Свидание! И не ври, что нет, вон как покраснела! С кем?

– Ты его не знаешь, – честно ответила Кэт. – Но только это вовсе не свидание…

– «Сказала она, напустив на себя равнодушный вид». Что же получается, я уезжаю на три дня, а ты!.. Как его зовут? Он до неприличия богат?

– Знаешь, Астрид, твой журнал должен отдать светскую хронику в твое полное распоряжение. У тебя просто необузданная фантазия.

– Ты права, я уже говорила об этом начальству. А пока мне там такой возможности не дали, я практикуюсь на своих друзьях. Расскажешь мне обо всем вечером в театре – ты ведь идешь в театр, не раздумала?

– Конечно, иду.

– Ладно, пока. Принеси с собой пальто, у нас переоденешься – я хочу, чтобы ты надела то платье.

* * *

«Зачем, о рыцарь, бродишь ты печален, бледен, оди-нок?» – вспомнила Кэт, увидев Бойда, который сидел в небольшом садике под холодным зимним солнцем. Шляпы на нем не было, зато была шинель, которую она помнила еще со времен Оксфорда. Мех поднятого воротника был такого же цвета, как его волосы с проседью и бородка, и было трудно понять, где что начинается и где кончается. Он глядел прямо перед собой, на раскинувшуюся ширь реки, но Кэт показалось, как и раньше, что его слегка сощуренные глаза видят что-то гораздо дальше.

Она подошла сбоку, не желая нарушать его задумчивости, и тихонько села на другой конец скамьи. Он не шевельнулся, и сначала она подумала, что он так глубоко погружен в свои мысли, что и не заметил ее; но минуту спустя повернулся к ней. И без всякого предисловия, словно продолжая разговор, сказал:

– Как же вы были правы.

– Я рада.

– Да.

– В чем я была права?

Он строго посмотрел ей в глаза, потом его выражение смягчилось, и он невесело засмеялся.

– Да почти во всем, как мне кажется. В частности, насчет Лондона, где каждый следующий день все больше похож на вчерашний.

– Это сказали вы, а не я.

– А вы меня к этой мысли подвели. Давайте пройдемся! – Он встал и предложил ей согнутую в локте руку. – Мисс Монт?

В ее ушах вдруг прозвучала догадка Астрид: «Свидание!» – и она, продолжая мысленно противиться догадке подруги, поднялась и осторожно взяла его под руку.

– Благодарю вас… профессор Бойд?

– Формально да, профессор, но поскольку я на самом деле уже не веду никакого курса, кроме разве собственной жизни, да и то от случая к случаю, – это чистейшее самозванство. Меня устроит любое из моих имен.

Не желая брать на себя ответственность в выборе имени на этой стадии знакомства, Кэт перевела разговор:

– А меня, увы, не устраивает ни одно из моих. Когда я слышу, как меня называют в журнале, мне хочется убежать. Для домашних я Кэт – как это вам?

Он ничего не ответил, но прижал локоть к боку, а вместе с локтем и ее руку.

Они вышли из сада и перешли набережную у светофоров возле Моста Альберта.

– Что, сегодня мы в Баттерси-парк? – спросила она, увидев на противоположном берегу поверх желтеющего массива деревьев высокий шпиль одного из аттракционов Фестивал-Гарденз.

– Да, кстати, вы были правы и еще в одном.

Вот и все реплики, которыми они обменялись, идя по парку, к немалому удивлению Кэт. Она шагала рядом с Бойдом, словно приклеенная к его руке, и от головы до колен чувствовала себя более или менее целой и невредимой, а вот ниже колен ноги у нее были как ватные, будто дорожка шла резко под уклон или она только что ступила на землю из лодки. В этом человеке сочеталось столько самых неожиданных качеств, что просто идти рядом с ним казалось увлекательнейшей авантюрой. «Увлекательнейший – прилагательное в превосходной степени», – подумала она и, пытаясь сохранить ясность мыслей, стала сама с собой играть в игру, которую они с Астрид придумали, готовясь к экзаменам. «Положительная степень – увлекательный; сравнительная степень – более увлекательный; значение: вызывающий интерес, занимательный; волнующий, влекущий, манящий; вызывающий симпатию, располагающий, привлекательный. Существительное: увлечение… Глагол: увлекать…»

Они дошли до главной аллеи в дальнем конце парка и остановились на тротуаре, дожидаясь, когда можно будет перейти дорогу. Электростанция за железной дорогой была похожа на перевернутый вверх ножками викторианский стол с откидными досками на концах. Бойд перевел ее еще через несколько дорог, и наконец Кэт увидела, куда они идут, – к собачьему приюту, хотя этот приют скорее напоминал хоспис, где предоставляли последний шанс нескольким счастливчикам, которым, однако, могло и не повезти. Здесь содержали бездомных собак.

Бойд вошел первым, ведя ее за собой, и при их появлении собаки залаяли громче, их надежды, хоть и слабые, ожили. Кэт почувствовала, что ее глаза наполняются слезами, и эти слезы пролились через несколько шагов вдоль проволочной сетки первого вольера, где находилось десятка два, а может быть, и больше животных, которые бросились к ним. Эти молящие глаза, взволнованно трепещущие хвосты, немой единодушный крик: «Возьмите меня!.. Меня!.. Меня!..» – Для Кэт это было невыносимо.