Менталистом, кстати, Хранитель не был от слово совсем. Его магия виделась мне слишком грубой для этого... но одновременно с тем она казалась какой-то уютной, словно пушистый плед. Вот уж странное восприятие. Может он немного эмпат? Хотя… эмпат, не эмпат – артефакт подсказывал, что Корн не лгал. Пусть так, но пить да есть я все-таки не рискнула. Зато рискнула Эби, и я понадеялась что с ней все будет в порядке.

Я между тем продолжила пустую болтовню, раздумывая, как бы лучше подвести его к интересующим меня темам.

– Так вот, значит, какими методами вы с ректором воюете. Цвет, пироженки. А не мелковато ли?

– Ну что вы, Абигейл. Это у нас не война, а так, любезное приветствие... По-настоящему досадить Раде задачка крайне сложная.

– А мне казалось, что одно ваше присутствие здесь – та еще досадная... неприятность. Вы даже арестовали ее работника.

Ярэн Корн вздохнул и потянулся за сигаретой.

– Если бы.. Можете считать меня старым параноиком, но каждый раз, когда я будто бы выигрываю у нее, нахожу какое-то нарушение... сомневаюсь. А не она ли сама мне это подсунула, это нарушение? Решила моими руками убрать неугодного ей человека и дать Хранителям иллюзию власти в Академии а студентам – иллюзию злобности Хранителей? Ведь когда Рада Тарвиус действительно хочет кого-то защитить – она защищает. Все семь миров перевернуть готова ради этого, – он задумчиво затянулся папиросой и добавил: – Признаться, это даже вызывает уважение... вам так не кажется, Абигейл, Яна?

Я неопределенно пожала плечами. Ничего связанное с лживой ректоршей не вызывало у меня уважения. Я как вспоминала ее улыбочки и притворные вздохи, будто бы она там сожалеет, что просмотрела демона-злодея, так у меня сразу все душе переворачивается от злости. Эби , судя по всему, вообще было все равно...а я вот Раду, пожалуй, ненавидела. За все, что она сотворила с нашими жизнями.

Но что я ей сама могла сделать? И из преподавателей никому нельзя было доверять... Как и этому добродушному дядьке, что сидел напротив и дымил, словно паровоз.

А может все-таки можно было?

Как бы проверить.

– Вот вы Раду Тарвиус хоть и уважаете,  –   я откинулась на спинку кресла,  –   но так откровенно не любите. И всех вокруг пытаетесь убедить, что ее нужно не любить. Что она прямо худшее, что могло случится с Академией, каждый ее поступок  –   хитрая интрига. Но знаете, как-то оно... голословно. Как бы это повежлевее выразиться... в общем, ваши обвинительные намеки действительно просто старческую паранойю напоминают.

Корну вовсе было не обязательно знать, насколько я согласна с его обвинениями. Пусть лучше расскажет что-нибудь полезное, докажет какая Рада плохая. Насколько я могла его изучить, моя вежливая грубость его только позабавит.

Ярэн Корн и правда не сдержал усмешки. Потер усы, избавляясь от последних крошек и крема. Как-то незаметно они с Эби уже все пирожные и умолотили.

– Значит вы хотите услышать шокирующие факты ее злодеяний? Увы, будь мне такие известны, давно бы сам их и использовал. А ее безразличие, которое принимают за хладнокровие... ее жестокая политика, как в обучении, так во всем остальном... Что ж, говорят – цель оправдывает средства. Забавно, но с тех пор как она стала ректором, Альянсу становится все хуже, но миры убеждены, что если бы не Рада Тарвиус – все было бы... гораздо хуже.

–  А вы ее ненавидите.

Отголоски этого чувства я улавливала через артефакт каждый раз, когда Корн произносил ее имя.

– Ну что вы... Ненависть  –   это слишком громко сказано,  –  впервые за все наши беседы солгал он. Я спорить не стала, но внутренне почувствовала удовлетворение.

Но Корн сам пошел на попятную.

– Кажется, я вас обманул, – он издал грустный смешок. –  Верно... ненавижу. Должен же я хоть кого-то в семи мирах ненавидеть. Наверное, дело в том, что я слишком люблю Академию, точнее... детей. Начинающих магов, перед которыми открыты все пути, которые, как податливая глина в умелых руках... Но руки Рады Тарвиус слишком безжалостны.

Горячность, с которой говорил Корн отдавалась и жаром искренности в камне на моей груди.

– Мне мерзко видеть, как Рада твердит о совершенстве через саморазвитие, а на деле  словно просто развлекается, наблюдая, как студенты уничтожают сами себя и друг друга. Хотите историю? – не дожидаясь нашего ответа, он продолжил.  –  Для вас давняя, лет тридцать уже прошло, но для меня – словно вчера. Попала в академию девушка, славная, скромная девушка, простолюдинка из Вейданы, из моей  проклятой родины Орны. Так бывает, что иногда распределительная система дает сбой – сейчас же вся магия сбоит периодически. Вот и осталась она без места в нужном общежитии, и отправили ее туда, где свободно было. В зеленое. Нашему общему знакомому Иннокентию в свое время повезло, он нашел друзей и стал замечательным магом и преподавателем. Увы, бедной Ирими удача не улыбнулась. Ее соседи были... жестоки. Убийцы и насильники, которым была подарена возможность стать лучше. Но с бесправной жертвой под боком и всей этой политикой невмешательства в дела студентов, напротив, лишь сильнее раскрылись их  темные стороны. Особенно отличался один из парней, сын пирата с искаженной моралью. Ирими не раз и не два подавала прошения о том, чтобы ее переселили, чтобы ей помогли, да хоть исключили, но тщетно. Парень достаточно хорошо заметал следы, и до выпуска преподаватели ничего ему сделать так и не смогли, доказательств не хватало. Было непонятно, врет ли она просто, чтобы убрать досаждающего ей соседа, или он действительно с ней что-то сделал. От проверки памяти она отказывалась. Вот, к чему это привело.

Ярэн призвал из воздуха старую, потрепанную газету и положил ее на стол:

– Серийная убийца, использовавшая запретную магию, поймана, – прочитала Эби вслух крупный заголовок. – А что она делала?

– О, она просто переловила после академии всех тех, кто ее доставал, – сделав глоток чая, пояснил Ярэн. – И ей было мало того, чтобы они просто умерли. О нет. Она нашла ради своих мучителей книгу с запрещенными проклятиями. А когда ее поймали, она сожалела только о том, что не успела унести с собой на тот свет совершенно равнодушную Раду, у которой она в ногах валялась умоляя вернуть ее домой. Но, разумеется, Рада Тарвиус как всегда вышла из этой истории без единого пятнышка на репутации.

–   Ее казнили? Эту Ирими... –  тихо спросила