грустную картину увидели. — согласился Браун, — человечество с годами не умнеет…

Остальные почти одновременно вздохнули.

— Кейт, мне надоело сидеть в этой луже! — захныкал Хась. — Айда в зоопарк! Я хочу на людей посмотреть!

— Что, скучаешь? — усмехнулся Тестер. — Ностальгия замучила?

— Есть немного! — засмущался Хась.

— Только, чур, я буду бегемотом! — воскликнул Док. — Возле бегемотов больше всего народу собирается!

— Ладно, уговорили! — согласилась Кейт. — Все двинем, или как?

— Думаю, что все… — неуверенно сказала Эмма Вульф, оглядев присутствующих. Браун, Шелдон Вульф, Литтл Грубер и остальные согласно закивали. — Честно говоря, как-то не хочется расставаться. Хочется ещё немного побыть… как это… — персонифицированными личностями!

— Тогда — вперёд! — крикнул Хась и вылетел из своего фламинго.

2

Хохот детей, крики взрослых, мороженое, попкорн, жара… Хась, вселившийся в молоденькую шимпанзе, вовсю потешал публику забавными позами и рожами.

— А ты у настоящего-то Тестера был? — спросил один гиппопотам (Док) у другого (Тестера). Они снова стояли по колено в воде, но теперь это был вольер зоопарка.

— Был, — вздохнул Тестер. — Но только — во сне. Днём нет смысла являться: не объяснишь же ничего. Ещё, не дай бог, человек с ума сойдёт! А во сне — приснилось и баста! Можно друзьям рассказать, как забавку…

— Я тоже — во сне, — грустно сказал Док. — Жалко их…

— Пихто, вон, от своих не вылезает! — сказал Тестер. — Сидит себе в Воронеже и смотрит на жизнь своего Коленьки, да его семьи … Плохо ему!

— Не наломал бы дров… — вздохнул Док.

Помолчали. Кто-то бросил в Дока огрызок яблока. Док открыл огромную пасть и поймал его на лету, вызвав взрыв восторга у публики. Они тут же стали швырять в вольер что попало, и только вмешательство служителя и охранника прекратило это безобразие.

— Люди…, — лениво сказал Док. Помолчал и вдруг сообщил Тестеру: — А я у Филгудыча был. Представляешь, он сейчас в Подмосковье возится с Папашей Чаком над воскрешением Бестерляндии! Всё — в жуткой тайне, ведь Папашу Чака до сих пор ищут. Да как ищут: Бин Ладен нервно курит в сторонке…

— С ума сойти! — удивился Тестер. — Как он вообще, Филгудыч?

— Вообще, он не Филгудыч уже. Петр Алексеевич Шелестов — теперь фамилия у него такое. Из разведки ушёл — в науку подался. Эх, забыл Хасю сказать, он же интересовался!

— Да знает он уже! — сказал Тестер. — Забыл, что ли, как у нас теперь информация передаётся? Только подумал о чем-то — и ты уже знаешь ответ! Глобальный мгновенный информаторий по запросу. Круче, чем у Стругацких! А какая потрясающая скорость передачи информации! Может потому, что язык — один на всех и вся…?

— Да, прям фантастика! — воскликнул Док. — Даже скучно как-то: никаких тебе мучений, бессонных ночей, поисков истины, экспериментов над собой! Захотел — и узнал. Причём — сразу истину в первой инстанции. Никакого творчества! Глазик бы сказал: «Остекленеть!»

Прямо в них, пущенный какой-то ловкой рукой, полетел недоеденный чизбургер. Теперь уже Тестер с лёгкостью схватил его и мгновенно проглотил. Публика за решёткой вновь издала вопль восторга.

— Кстати, он сейчас большим человеком стал, наш Глазик! — сообщил Тестер. — Главный программист всей своей корпорации. На «Мерсе» ездит! Вот он бы тебе сказал, что всё, что ты только что перечислил, это нечто вроде… паровоза.

— Это как? — не понял Док.

— Ну, в паровозе много деталек крутится, дым идёт, пар. Вообще — машина красивая — с инженерной точки зрения. И дорогая. А скоростенка-то никудышная! И сравни с нашими способностями перемещаться: хошь — в зоопарк, хошь — на Луну, — один хрен. И, заметь, никаких мучений и экспериментов над собой! — Тестер увернулся от брошенного ребёнком камешка и продолжил: — Поэтому все наши муки творчества, бессонные ночи в поисках истины — исключительно от неумения понимать окружающий мир. Представь, что тебе попалась книжка на эфиопском, которую нужно кровь из носу перевести, а словаря нет! Ты же много ночей не поспишь, пока хоть что-то начнёшь понимать!

— Не, я эфиопа позову! Который по-русски «бум-бум», — быстро ответил Док.

— Вот, правильно! — похвалил Тестер. — А теперь представь, что Моноцивилизация — это твой эфиоп! Надо ей ночей не спать и проводить часы в мучениях над этой книжкой?

— На фига? — удивился Док. — Она же и так — эфиоп!

— Вот то-то и оно! — сказал Тестер, вздохнул и погрузился на дно бассейна. Через некоторое время к нему присоединился Док: люди ему уже надоели.

— И всё-таки я жалею, что Гласса нет с нами, — вздохнул он. — «Нашего» Гласса, бестерлендовского. Он так обо всём этом мечтал… Черт, если бы не эта мразь Пахан, Глазик был бы сейчас здесь!

— Эта мразь, однако, до сих пор по земле ходит и в ус не дует, — ответил Тестер. — И кто знает, скольких таких глазиков он уже «сломал», и скольких ещё «сломает»!

Док вдруг встрепенулся.

— Вот бы к кому наведаться днём! Да и легонько мозги-то и вправить! Ему-то не помешало бы малость сбрендить!

— Хорошая мысля! — одобрительно кивнул Тестер. — Надо обдумать!

Глава семнадцатая

1

Пахан, как было заведено у него по утрам, сидел в огромном зале своего собственного ночного клуба и заканчивал завтракать. После бурной ночи уборщицы приводили помещение в порядок, дневные официантки наводили марафет на столах и за стойками.

«Всегда завтракаю в свинарнике! — раздражённо подумал Пахан. — Сколько раз говорил этим бабам, чтобы раньше приходили прибираться! А им — по хрену мороз! Одно слово — овцы! Самые, что ни на есть — овцы! Жёны баранов!»

Он бросил вилку на стол и потянулся за стаканом сока. Со спиртным Пахан недавно «завязал» и «братве» своей сухой закон стал проповедовать. Но, конечно, не ради поддержания здорового образа жизни «братанов», нет. Просто месяца три-четыре назад, празднуя день рождения сынв Серёжки, серёзно «перебрал», а тут ещё Варелик принес поутру новое средство от похмелья (какую-то «живую воду»)… Одно на другое наложилось и… В общем, неудачно как-то получилось: перед Серёжкой до сих пор стыдно…

У ног Касьянова лежал огромный ротвейлер по кличке Кинг — любимчик Пахана и самое надёжное его оружие. Кинг давно жил у Касьянова и не раз помогал ему в острые моменты «разборок». Одно только появление этого громилы моментально делало сговорчивыми и подельников, и даже конкурентов, и трудно сказать, кого все они больше уважали (и боялись): самого Пахана или всё-таки его грозную собаку. Впрочем, сейчас псина мирно спала, положив здоровенную голову на передние лапы.

Скоро должны были привести должников — на «профилактический разговор», и по этому поводу Пахан уже с утра ходил заведённый.