Ну, представь, что дом, который строится два года от момента фундамента до окончания отделки фасадов, строится почти бесконечно!

В один год начинают строить и тратят на это деньги, а следующий совет решает, что эта стройка городу не нужна и лучше купить оружие страже и начать ремонт дорог. А на следующий год они вначале половину срока ругаются, что для города важнее – укрепить крыши у тех домов, кто не в состоянии это сделать самостоятельно, или под угрозой выселения заставить жильцов заняться ремонтом самостоятельно, ибо руины в городских кварталах – это не только беда конкретного дома, но и проблема соседей. А потом устраивают празднество на весь город. А в это время недостроенный гостевой дом, так и не укрытый крышей, начинает разрушаться, и дороги, которые разрыли в прошлом году, становятся глубокими колдобинами.

А следующий совет заявляет, что городу не хватает величия, и казну спускают на статуи и украшения, которые везут отовсюду, а потом вспоминают о дорогах и начинают судорожно их ремонтировать. И вместо четырех слоев дороги засыпают все песком, а сверху красиво укладывают булыжник. Год закончен, и совет дует щеки, какие они молодцы, как они постарались на благо города. Но проходят дожди, и песок вымывается, и камни проседают, и вот опять вместо дороги – грязь под ногами. А на следующий год, видя, что тот дом, который начали строить, уже начал рушиться, решают закончить стройку, но для этого надо сделать дефектовку стен, но дом успевают перекрыть крышей, и стройка опять замирает на пяток лет, потому что совет спорит, делать отделку дома вычурной или простой, а тем временем в нежилом доме начинают расти трава и сорняки.

И так по кругу просто до бесконечности. За это время можно было построить десяток подобных домов, да и по деньгам он вышел, как будто его перекрыли золотом, а не свинцом. Точно то же происходит, если, например, надо провести закон, предположим, о гильдии кузнецов. Реорганизация или увеличение территории. Здесь несколько кварталов занимаются выплавкой металлов. Им, например, надо что-то купить за счет городской казны, предположим, новые наковальни, так сразу начинается вой, почему только кузнецам помогают из казны города, давайте всем гильдиям выделим на нужды ремесла одинаковые суммы. А как же те дома, которые не гильдийские, а просто жилые? Тогда надо и им выделить денег на что-то, например, на ремонт крыш или новые печи. Но тогда надо и гильдийским сделать за счет казны крыши. А как же наковальни для кузнецов? Из тех денег, что им достанутся в итоге, они смогут себе разве что новые спальные циновки купить!

А еще бывали Советы, которые совершенно не думали о благе города, и целый год занимались празднествами. Год закончится, и те люди, вернувшись домой, будут бахвалиться перед соседями, как они всех развлекали и угощали, а то, что у городской стражи доспехи худые, так это чепуха, зато сами стражники пьяные! В городе хаос, зато весело и все смеются. И никто не виноват – это ведь выбор богов!

- Ну тогда подлог Ушшиярха не богохульство, а желание взять ответственность за свой город, - пожал плечами Лекс.

- Ответственность ради общественного блага без личной корысти, это по моему мнению, нечто сродни мазохизма, - скривился Кирель, - во имя идеи можно потерпеть немного, но стремиться к этому самостоятельно? Для этого надо быть или фанатиком, или идиотом, а Ушшиярх не похож ни на то, ни на другое. Я уже имел с ним беседу, выглядит весьма адекватно и речь разумна…

- Ну, тогда Ушшиярх имеет с этого преференции, - усмехнулся Лекс, - только не явно. Видел как-то на рынке, как мальчик раскладывал мед из большой бочки по маленьким банкам. Честно, внимательно и очень заботливо. И чтобы мед не стекал с ложки на землю и не пачкал маленькие банки, он подставлял под ложку ладошку. Он ведь заботился о чистоте? И чтобы баночки не пачкать. Разве нет? Но только каждый раз он свою ладошку облизывал в конце. И ведь не украл, а меда наелся.

Кирель мягко рассмеялся и легко прижался со спины, но тут из-за поворота выскочил Сканд на Шу и с радостью ломанулся к паланкину.

- Сахарочек! Мне сообщили, что ты очнулся, и я все бросил и помчался к тебе. Ты меня испугал, не делай так больше! Хочешь в седло?

- Да! - Лекс резко поднялся, покачнулся, но его сразу подхватили сильные руки и утащили, усадив впереди себя, - прекрасно. Так лучше видно. Спасибо! Папа, вы не против?

Кирель улыбнулся и махнул рукой, а потом сделал жест своим носильщикам, чтобы двигались медленней, потому что у ворот собиралась процессия монахов в красных одеяниях с бубнами и горящей жаровней на ножках. Лекс посмотрел на Звездулю, который довольно сверкал глазками, и подобравшуюся охрану Киреля, и решил не вмешиваться. Кирель достаточно опытный интриган, чтобы при любом раскладе прогнуть ситуацию в личную пользу, да и Ламилю надо учиться не только со слов других, но и на собственных ошибках, хотя, при участии Киреля, это будут не ошибки, а скорее, недопонимание сторон.

- А где ты задержался? - Лекс откинул голову на плечо Сканда.

- Мальчик довел Аши до войска, - Сканд придержал Шу, чтобы не затоптать монахов, которые начали танцевать при встрече соправителя империи и его сына, который заявил, что станет жрецом Саламандры. Только, если они рассчитывали, что Звезда станет одним из них, то их ждал суровый облом, Ламиль уже видел венец Саламандры в сундуке и даже примерял его перед зеркалом. Неважно, что он ему был слишком велик, но он запомнил его тяжесть и красоту, и уже уверил себя в собственной исключительности и уникальности. А если Ламиль ставил себе цель, то он, как Аши, видел цель – не видел препятствий. Если Звезда решил, что он станет главным жрецом, то другим оставалось только склонить перед ним голову, а уж с недовольными монахи Киреля сумеют договориться тихо и неприметно для остальных.

- Так что там с Аши? - Лекс боднул мужа головой, - с ним все хорошо?

- Относительно, - Сканд остановил Шу, чтобы не мешать монахам, - он был ранен и до сих пор хромает, но я оставил его у загонов наездников. Там ему помогут: достанут застрявшие наконечники копий и обезболят, пока будут зашивать порванный бок. А Мальчик, когда понял, что я присмотрю за другом, отправился к своим самочкам,