все остальные, но Бегемот вдруг решил эту проблему, причём очень эффектным способом: выпустил коготь, очертил им по стеклу небольшую окружность (от звука у меня аж зубы заболели), а потом с ленцой, явно играя на публику, щёлкнул по выпиленному участку. Тот с тихим звоном провалился внутрь, и, пока мы с Дашей подбирали челюсти, котяра просунул лапу внутрь и открыл замок. Окно с тихим скрипом распахнулось, а Бегемот, с видом английского дворецкого в десятом поколении, приглашающе махнул лапой.

— Ну ты, блин, даёшь. — сказал я и полез в окно. — Позер…

— Молодец, пушистик! — судя по звукам позади, Даша не в пример выше меня оценила таланты Бегемота.

Внутри действительно был просто кабинет. Судя по чертёжному столу и вороху чертежей, тут обитал кто-то из инженеров, причём, судя по размеру кожаного кресла — не из последних. Ничего особо интересного или нового мы не нашли — документы, чертежи, письменные и чертёжные принадлежности, шкафы ломились от литературы по электронике и, как ни странно, биологии. На подоконнике — чашка, не мытая, судя по слою осадка, вообще никогда, банка растворимого кофе и пачка рафинада. Электрочайник нашёлся в углу, стоящий на стопке чертежей, чтобы провод мог дотянуться до розетки, устроенной, почему-то, почти под потолком. От неё же тянулся провод к древнему катушечному магнитофону, стоявшему на маленькой табуретке. Я нажал на кнопку «Воспроизведение». Из динамика раздался знакомый голос, певший знакомую песню. Очень знакомую. Я чертыхнулся и выключил магнитофон.

— Ты же, вроде, любишь «Арию» и Кипелова? Что не так? — удивлённо подняла на меня глаза Даша.

— Люблю. — я нежно погладил «мафон», как тогда говорили. — Сейчас прозвучал фрагмент песни «Смутное время» с сольного альбома Кипелова и Маврина «Смутное Время». Знаешь, в каком году он вышел? В 1997.

— Мда. — подруга скривилась. — Это уже не просто упущение. Это раздолбайство, если не сказать больше. Надеюсь, зрители оценят это по достоинству, и этих рукожопов накажут. Это же полностью разрушает всю атмосферу! Вопиющая профнепригодность! Сейчас, по-моему, любая музыкальная библиотека позволяет отсортировать произведения по году выпуска! Это… Это… Какой-то… Позор!

— Тем не менее, аппарат я заберу. По такому случаю, даже можно озадачиться пробросом кабеля от бункера фашиков до нас. Или аккум подбрить, я их тут точно видел, если батареек рабочих не найдётся.

— Ах ты ж… Собака сутулая! Как для моей модной лампы электричество тащить — «нецелесообразно»! А как для музыки — «ща придумаю что-нибудь»! Вася, ты не охренел часом?

— Вот, заодно проведём электрификацию освещения! — радостно заявил я, прикидываясь валенком. Однако, видя, что подругу ответ явно не устроил, со вздохом продолжил: — На самом деле, я уже давно думаю, как электричество к нашей фазенде подвести. Но только сегодня у нас появился изолированный провод. — я кивнул в сторону «плаца», где, среди прочего, стояли катушки кабеля.

— Ладно, считай, что на сей раз я тебе поверила. — подозрительно ответила Даша. — Надо будет тогда с караульной вышки прожектор снять, поставим на балконе.

— Думаю, их тут более, чем достаточно. На галерее несколько штук точно есть, так что, если нужно будет, засветим по-взрослому.

Я ещё раз обошёл помещение. Не найдя больше ничего интересного, покопался в столе, но и там из полезностей обнаружился только разряженный «ПМ». Тогда я подошёл к двери и открыл её.

…

За дверью оказалось темно, хоть глаз выколи. Я включил фонарь, но он не особо помог, и тогда я переключился на ноктовизор. Картинку он давал далеко не идеальную, но в целом позволял нормально ориентироваться. Мы принялись осматриваться.

Дверь кабинета выходила на небольшую галерею, идущую по периметру ангара, в двух углах с неё вели лестницы вниз. Под самым потолком, поперёк ангара, проходила ещё одна галерея, а прямо под ней располагались полозья балочного крана. Внизу была дикая мешанина из разнообразного оборудования, аппаратуры, кучи каких-то ящиков — короче, чёрт ногу сломит, причём, зачастую, в буквальном смысле, потому что часть всего этого была явно не на своём месте, или валялась опрокинутая на бетонном полу. Слева, вдоль стены, под галереей размещались кубики отдельных крытых помещений, все двери в которых были распахнуты настежь. А по центру зала, на метровом постаменте, стояла явно стеклянная колба, высотой метров пять и пару метров шириной. К ней со всех сторон зала тянулись жгуты кабелей и какие-то трубы, то есть штука была похожа на то, что мы видели в лаборатории, только заметно больше.

Двигаясь по галерее, я обошёл помещение по кругу. Пыль, тьма, запустение, острый «химический» запах, и тишина. Напротив обоих ворот обнаружились два «Камаза» с крытыми «кунгами», с также спущенными шинами, как и у всех остальных автомобилей, оставшихся здесь. Я спустился к выходу, и обнаружил здоровый распределительный щит, с кучей тумблеров и рукояток. Рассудив, что самый большой тумблер — самый главный, я потянул за него. Рычаг с жутким скрипом переместился из нижнего положения в верхнее, и помещение ожило.

Зажегся яркий свет, и я, чертыхаясь, отключил ослепший ПНВ. Вокруг просыпалась аппаратура, загудели, разгоняясь, обмотки трансформаторов, запищали какие-то датчики, куча здоровенных экранов начала, нагреваясь, выдавать различные данные и графики, совершенно непонятные. Я перевёл взгляд на сооружение в центре зала. Офигев от увиденного, подошёл поближе, чтобы рассмотреть получше. Рядом молча встала Даша.

Внутри колбы находилось что-то, здорово смахивающее на мозг, только был он больше метра в поперечнике. Штука плавала в зелёной жиже, наполнявшей колбу, к нему снизу были подключены куча проводов и труб. Судя по бегу пузырей в этих трубах, в объект что-то закачивали, питательные вещества, что ли? Где-то я что-то подобное видел, в какой-то игре, что ли… Или фильме?

Пока я соображал, по поверхности «мозга» прошла мелкая рябь, как судорога. Вот ещё, и ещё, и вот объект уже дрожит мелкой дрожью. Смутное беспокойство, ворочавшееся где-то в подкорке, переросло во вполне осязаемую тревогу. И, когда вдруг «мозг» повернулся вокруг оси, и на нас уставились два немигающих (разумеется, век-то нет), глаза, я вспомнил.

— Бежим! — заорал я и даже успел сделать пяток шагов к двери, увлекая за собой ничего не понимающую Дашу. А потом нас накрыло.

Сознание затопила чистая, незамутнённая боль, как будто в черепную коробку засунули пару электродов и подали туда несколько тысяч вольт. Перед глазами встала красная пелена, я рухнул на колени, меня вырвало. Краем ещё функционирующего сознания я заметил, что Даше рядом не лучше моего. Я попытался подняться, но ноги не слушались, тогда я упал на спину, кое-как поднял висящий на груди автомат и дал очередь в сторону «мозга»,