Владимир уже не пускался на завоевания «империи на юге», но центром феодальной Руси остался Киев, а не Переяславец и не Константинополь именно вследствие того, что планы Святослава не были осуществлены. Феодализм консолидировался на Руси в XI в. не потому, что Святослав вынужден был отказаться от «своея земли», но Владимир занялся «строем» и «уставом» Руси (и на этот раз именно Киевской, так как если отец считал столицей «своей земли» Переяславец, то Владимир и не думал менять на какой-либо другой город «мати градом Руським») именно в результате неудачи грандиозных завоевательных планов отца. Характер княжения Владимира, сочетающего «рати» с «устроением» земли, определился двумя моментами: во-первых, развитием феодальных отношений, правда в самой своей первоначальной, полупатриархальной форме, а во-вторых, переориентацией князей в византийской политике, обусловленной опытом походов Святослава. Необходимость отказаться от попыток создания державы на Дунае и Балканах вынудила русских князей скорее и энергичнее взяться за освоение русских земель и, продолжая воевать и расширять свои владения, прежде всего обратить внимание на свое княжое управление и хозяйство. Этого требовало развитие общественных отношений на Руси; это диктовалось и международной обстановкой. Русь переставала быть варварской державой; она становилась феодальным государством. Эпоха «военной демократии» с ее бесконечными походами и войнами, нападениями и набегами отходила в прошлое. И боевой клич «воя»-дружинника все чаще и чаще покрывался выкриками княжеского тиуна и даньщика, наблюдающих за тем, как трудится на княжеской ниве, на дворе, по «ловищам» и «перевесищам» многочисленная челядь, и собирающих дань с «сельского людья» Русской земли.

Походы Святослава дали толчок развитию Руси в этом направлении, так как внимание его преемников привлекали не далекие Филиппополь, Адрианополь и Предслава, а Киев и Новгород, Чернигов и Переяславль. Их силы были направлены не столько к завоеванию чужих, сколько к освоению своих земель, и это, естественно, не могло не отразиться на характере и итогах их деятельности. Правда, Владимир ходил на Корсунь, а Ярослав посылал своего сына Владимира на Византию, но эти войны не были самоцелью и не ставили своей задачей такое расширение Руси, которое могло бы привести к перенесению центра тяжести ее экономики и политической жизни в новые районы, как это имело место при Святославе. Они преследовали своей целью укрепление Руси на международной арене, Руси именно Днепровско-Ильменской, Руси Киевской, и ни Владимиру, ни Ярославу не приходило в голову переносить свой престол в Херсонес или на Дунай.

Присоединение ими новых земель лишь расширяло территорию Руси, раздвигало ее границы, но отнюдь не вызывало коренных изменений в организации древнерусского государства и, больше того, даже в самом понятии «Русь», которая чуть было, по мысли Святослава, не превратилась, вместе с завоеванием Болгарии и Константинополя, в нечто отличное, качественно новое по сравнению с Русью Ольги и Игоря.

Походы Святослава имели большое значение и в том отношении, что, расширив пределы Руси на востоке, еще раз продемонстрировали силу русского оружия на юго-западе.

Византия X в. трепетала перед Русью. Недаром надпись X в. на пьедестале одной колонны на Тавре уверенно гласит, что «Русь завоюет Константинополь»; недаром даже в загадках на слово «роза», появившихся в том же X в., «скифы» («рос») выступают как сильное, гордое и надменное племя[579].

Память о походах Святослава, о нем самом, героическом князе-воине, долго хранилась на Руси. И не одна летопись говорит о Святославе, о его битвах, о великих делах русских «воев».

Память об этих временах, о делах Святослава едва ли не следует усматривать в многочисленных мотивах русского народного творчества, связанных с голубым Дунаем, наконец, в «тропе Трояновой» «Слова о полку Игореве».

Эту «тропу Трояню» — колонну Траяна (Tropaeum Traini), стоящую у села Адамклиси в Добрудже, не раз видели, проезжая по своим военным дорогам русские воины Святослава, они-то и принесли на Русь песни о ней, использованные автором «Слова о полку Игореве», а до него бесчисленными боянами земли Русской.

Глава VII.

Владимир

Великий Владимир летописи, Константин Великий Руси, славный каган «старых времен» древнерусской литературы, святой и равноапостольный Владимир русской церкви, былинный Владимир «Красное Солнышко», герой народного эпоса являет собой эпоху в истории русского народа, его культуры и государственности.

С его именем связан «апогей готической России» (К. Маркс), окончательное объединение восточнославянских земель в единое государство, оформление «землянего строя» Древней Руси, принятие Русью христианства и укрепление ее международного положения.

Княжение Владимира — богатырский, героический период в истории русского народа, время успешного окончания создания древнерусского государства, время расцвета Киевской державы, период успехов русского оружия, русской дипломатии, складывания и развития яркой культуры восточного славянства, объединенного единством политического и общественного бытия.

Княжение Владимира — это времена богатырей земли Русской, их дел богатырских, стольного Киева, Днепра-Славутича, времена доблести, славы, могущества, времена расцвета древнерусской культуры и начала «книжности», эпоха войн и походов, славных сеч богатырских, удалых подвигов русских витязей, их пиров и забав.

На Руси правит «ласковый» князь Владимир «Красное Солнышко». Его окружают богатыри. Они полны чувства собственного достоинства, с оружием в руках зорко блюдут интересы Руси на «богатырской заставе», борются с ее «ворогами». На них держится Русь. С ними советуется в своих палатах князь киевский, сам Владимир «Красное Солнышко». Они выполняют его поручения, делают дела, которые не по плечу простому человеку. Среди них и «уй» Владимира, знатный Добрыня Никитич, и хитроватый Алеша Попович, и олицетворение «воев» земли Русской, сам «крестьянский сын», излюбленный народный богатырь, всемогущий, честный, прямой и добрый Илья Муромец.

Пирует князь Владимир в стольном граде Киеве на берегах Днепра-Славутича, а дела делают, «боронят» землю Русскую его славные богатыри. Их подвиги сказочны, как сказочен и прекрасен сам Киев, как сказочен и прекрасен в представлении народа киевский, героический период его истории; их дела — гордость народа, они — бессмертны, как бессмертен породивший образы своих витязей сам народ. Все окутано дымкой оптимизма, того оптимизма, который был присущ раннему христианству Киевской Руси, Руси времен Владимира, той жизнерадостности, которая характерна для идеологии Руси конца X и начала XI в., Руси событий, послуживших сюжетом для красочного, необыкновенно богатого русского эпоса, Руси людей, ставших в памяти народной прообразом эпических героев.

Все окрашено яркими, жизнерадостными тонами. Все в движении, в динамике отражает бурную жизнь той далекой поры.

Нет еще темных пятен, порожденных резким социальным расслоением. Нет богатых и жадных бояр, нищих холопов, насилия, гнета, надругательств над самой душой народа. Но они уже начинают проступать, все эти качества, порожденные развивающимся феодализмом. Уже душно в хоромах княжеских, где сидят за