Нет никаких причин сомневаться в том, что суть вещей тут изложена верно, хотя тут не придается должного значения покупке надвратного дома в Блэкфрайерз. Называли целый ряд причин уединения. Он вернулся, потому что устал и был болен. Он вернулся, потому что знал, что умирает. Он вернулся, чтобы переработать свои пьесы для последующей публикации. Все догадки в равной степени верны или не верны.

Николас Роу также сообщает, что «его располагающий нрав и добродушие помогли ему свести знакомство и подружиться с джентльменами, жившими по соседству». Этот круг «джентльменов», безусловно, включал в себя всех уважаемых людей города, многих из которых он знал всю жизнь и впоследствии припомнил в завещании. Были среди них, например, Комбы, проживавшие в самом просторном доме Стратфорда, одно из самых богатых семейств в Уорикшире. Было семейство Нэш, крупные землевладельцы, проживавшие по соседству с «Нью-Плейс». Был также и Джулиус Шоу, весьма процветающий торговец шерстью и судебный пристав города; он жил через два дома от «Нью-Плейс». Были, разумеется, и другие соседи, в том числе и близкие родственники, жившие поблизости. Это были люди, с которыми он виделся каждый день, с которыми он здоровался и вел беседы. Шекспир в то время ощущал свою близость с семьей и родным городом сильнее чем за всю свою жизнь, начиная с самого детства. Можно сказать, что крут замкнулся. Темы возрождения и обновления, такие знакомые по его поздним драмам, были теперь гак близки ему самому.

К числу городских жителей, с которыми Шекспир хоть и не дружил, но был наверняка знаком, относилась и местная знать. А именно сэр Генри и леди Рэйнсфорд, которые жили в Клиффордских палатах вблизи Стратфорда. Джон Холл, зять Шекспира, был их врачом; но у них были дружеские отношения и с другим заметным поэтом Уорикшира, Майклом Дрейтоном. Джон Холл однажды лечил его настоем под на званием «сироп из фиалок». Дрейтон, так же как и Шекспир, проделал путь от никому не известного жителя Уорикшира до литератора, прославившего английскую словесность, и, что, возможно, важнее всего остального, поднялся до статуса джентльмена. Они следовали разными дорогами, и Дрейтон достиг литературных высот, сделавшись сперва известным драматургом; он стал английским «лауреатом» и мог рас считывать на памятник в Вестминстерском аббатстве, тогда как Шекспиру пришлось довольствоваться бюстом в мест ной церквушке. В драмах Шекспира встречаются аллюзии на пьесы Дрейтона, а Дрейтон восхваляет Шекспира в ряде известных стихотворений. Дрейтон был близким другом «кузена» Шекспира, Томаса Грина[414], который жил какое-то время в «Нью-Плейс». Викарий Стратфорда полагал, что «веселая встреча» Дрейтона, Шекспира и Бена Джонсона в городе стала причиной смерти Шекспира. Не опасаясь ошибки, мы можем сделать вывод, что они были хорошо знакомы и встречались где-то поблизости.

Нельзя не сказать и о Фулке Гревилле, лорде Бруке, сыне и наследнике Фулка Гревилла из Бошамс-Корт, сыгравшего столь важную роль в делах Стратфорда. Как поэт и драматург, Гревилл очень хорошо знал Шекспира и оставил после себя загадочную запись, где сообщал, что был в каком-то смысле «господином» Шекспира.

Существовал и более обширный уорикширский «круг», включавший людей из Миддл-Темпла, таких, как Гревилл и Грин, которые считали, что близко связаны друг с другом.

В Англии начала семнадцатого века территориальные и наследственные связи были еще очень крепки, поэтому возвращение Шекспира в Стратфорд по завершении его лондонской карьеры было естественным и неизбежным.

Однако в начале лета 1614 года часть города охватил «внезапный и страшный пожар». Разрушительная сила пламени была «столь велика (ветер над Стратфордом дул сильнейший), а огонь распространился на всю округу, и весь город подвергался опасности полного истребления». Всего были уничтожены пятьдесят четыре дома, вместе со всеми хлевами, флигелями и конюшнями общей стоимостью 8000 английских фунтов. Это было бедствием для Стратфорда, который уже дважды при жизни Шекспира подвергался воздействию разрушительного огня, и для пострадавших были собраны благотворительные пожертвования. Дом Шекспира и все остальное его имущество не пострадали.

Шекспир тем не менее был вовлечен в разгоревшуюся в тот год дискуссию об огораживании общинных земель в окрестностях города. Похоже, он, как правило, оставался вдалеке от местных проблем. За три года до этой истории наиболее влиятельные домовладельцы Стратфорда собирали деньги для того, чтобы протолкнуть в парламенте законопроект «О починке проезжих дорог»; в списке было семьдесят одно имя, но имя Шекспира было добавлено после Томасом Грином, на полях с правой стороны. Вполне вероятно, что Шекспир внес свою долю в самый последний момент.

Его вмешательство потребовалось осенью 1614-го в связи с неприятностями в соседней деревушке Уилкомб, где Шекспиру принадлежал участок земли. Уильям Комб, один из младших представителей рода, так хорошо знакомого Шекспиру, унаследовал в этом районе имение своего дяди. Заодно с Артуром Мейнворингом, управляющим лорда-канцлера Эллесмера, он замыслил проект огораживания земель старого Стратфорда и Уилкомба. Это увеличило бы производительность сельского хозяйства, но земли были бы отданы под пастбища для овец, а не для посевов. Как следствие, выросли бы цены на зерно и были бы введены ограничения на общественное пользование этой землей для выпаса скота. Это был старый спор, в котором наиболее предприимчивые землевладельцы обычно противостояли тем, кто поддерживал общественные интересы. Уильяму Комбу и Мейнворингу бросил вызов городской совет Стратфорда, где наиболее шумным их противником был Томас Грин. Так что «кузен» Шекспира был на ножах с друзьями Шекспира.

Сам Шекспир за это время подписал отдельный договор с Мейнворингом, по которому ему полагалось возмещение убытков «за любой ущерб и помехи» которые понесут его десятины в результате запланированного огораживания. Шекспир не был готов присоединиться ни к той, ни к другой стороне, он защищал исключительно собственные финансовые интересы. Томас Грин отправился в Лондон защищать интересы города в Вестминстере и в середине ноября заехал к своему «кузену» «проверить, как он поживает». Так что Шекспир вернулся в Лондон и, вероятно, остановился в Блэкфрайерз, чтобы присматривать за придворными постановками своих пьес. Грин спросил у него про огораживание, и

он [Шекспир] рассказал мне [Грину], что они его уверяли, будто собираются поставить ограду не далее евангельского куста, а оттуда прямо (оставляя часть лощины в открытом поле) до отверстия в живой изгороди Клоптона и захватить участок в Солсбери; и что они собираются осмотреть земли в апреле и выдать вознаграждение тогда, а не ранее.

Так что Шекспир был хорошо информирован относительно плана Комба и Мейнворинга и знал досконально, что именно они предлагают огораживать. Он, очевидно, был прекрасно знаком с топографией местности, и это вполне естественно для человека, который знал эти места с раннего детства. Однако и тут он отказался занимать определенную позицию в споре между близкими ему людьми. Он сказал Грину, что, по его мнению, все это ничем не закончится, и Джон Холл с ним согласился. Его зять приехал в Блэкфрайерз вместе с ним и присутствовал при этом разговоре. Неизвестно, в каком качестве он сопровождал Шекспира, как родственник или как врач.