— Я удивляюсь только, как можно было поручить такомучеловеку судьбу России.

Пока известие это было еще неофициально, в нем можно былоеще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующеедонесение:

«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем онтребует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскуюдорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступокКутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав обуступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Вашихпредков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участимоего отечества».

Получив это донесение, государь послал с князем Волконскимследующий рескрипт Кутузову:

«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никакихдонесений от вас. Между тем от 1-го сентября получил я через Ярославль, отмосковского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиеюоставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меняэто известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с симгенерал-адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и опобудивших вас причинах к столь печальной решимости».

Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехалпосланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланныйэтот был француз Мишо, не знавший по-русски, но quoique etranger, Russe decoeur et d`âme, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души, ]как он сам говорил про себя.

Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, водворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании икоторый не знал по-русски, чувствовал себя все-таки растроганным, когда онявился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем](как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient saroute [пламя которой освещало его путь].

Хотя источник chagrin [горя] г-на Мишо и должен был бытьдругой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такоепечальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас жеспросил у него:

— M`apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известияпривезли вы мне? Дурные, полковник?]

— Bien tristes, sire, — отвечал Мишо, со вздохом опускаяглаза, — l`abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставлениеМосквы. ]

— Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre?[Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] — вдруг вспыхнув, быстропроговорил государь.

Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передатьот Кутузова, — именно то, что под Москвою драться не было возможности и что,так как оставался один выбор — потерять армию и Москву или одну Москву, тофельдмаршал должен был выбрать последнее.

Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.

— L`ennemi est-il en ville? [Неприятель вошел в город?] —спросил он.

— Oui, sire, et elle est en cendres a l`heure qu`il est. Jel`ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище внастоящее время. Я оставил его в пламени. ] — решительно сказал Мишо; но,взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело ичасто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глазамгновенно увлажились слезами.

Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдругнахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову,твердым голосом обратился к Мишо.

— Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, — сказалон, — que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a mesoumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez-vouslaisse l`armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon anciennecapitale? N`avez-vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, повсему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готовпокориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшуюбез битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]

Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тожеуспокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямогоответа, он не успел еще приготовить ответа.

— Sire, me permettrez-vous de vous parler franchement enloyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, какподобает настоящему воину?] — сказал он, чтобы выиграть время.

— Colonel, je l`exige toujours, — сказал государь. — Ne mecachez rien, je veux savoir absolument ce qu`il en est. [Полковник, я всегдаэтого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину. ]

— Sire! — сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой нагубах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots[игры слов]. — Sire! j`ai laisse toute l`armee depuis les chefs jusqu`audernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante…[Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата,без исключения, в великом, отчаянном страхе…]

— Comment ca? — строго нахмурившись, перебил государь. — MesRusses se laisseront-ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Моирусские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]

Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.

— Sire, — сказал он с почтительной игривостью выражения, —ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laissepersuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, — говорил уполномоченныйрусского народа, — et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie,combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы вашевеличество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горятнетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни,насколько они вам преданы…]