— И вы думаете, я попросила ее сделать это? Господа лорды, это нелепо!

— Совет так не считает, равно как и посол Испании. Просьба леди Елизаветы, обращенная в ваших интересах к герцогу Клеве, подразумевает, что вам было известно о заговоре и вы, вероятно, активно в нем участвовали.

Анна боролась с отчаянием.

— Я ничего обо всем этом не знаю! — вскричала она. — С леди Елизаветой я в последний раз общалась на коронации.

Гардинер и Паджет сохранили невозмутимость. Паджет вынул из сумки письмо и протянул его Анне:

— Прочтите это, мадам. Послание от самого императора, там говорится, что вы были инициатором этого заговора и подбили леди Елизавету выступить посредницей. Именно по вашему требованию король Франции обещал герцогу Клеве отомстить за явные обиды, нанесенные вам и ему.

Анна читала письмо, и в ней закипала ярость.

— Какие обиды? — недоумевала она. — Покойный король Генрих был добр ко мне. Наш брак расторгли по основательным причинам, и я никогда не оспаривала их.

— И тем не менее недавно вы просили Совет признать его законным ради вашей личной выгоды. Мадам, ваше двуличие очевидно.

— Я поступила так по совету посла моего брата. Он сказал, это закрепит мои права на приданое и решит финансовые проблемы, а законен или незаконен брак, теперь не имеет значения. — Гардинер хотел было что-то сказать, но Анна подняла руку, не давая ему прервать ее. — Господа лорды, я говорю правду. Кроме тревог по поводу денег, в Англии меня все устраивает. Я ни на кого не в обиде за расторгнутый брак. И вообще не желаю участвовать в публичных делах. Зачем мне подвергать себя опасности, что королева Мария лишит меня своих милостей?

— Может быть, леди Елизавета пообещала осыпать вас еще большими? — мягко заметил Паджет.

— Я бы самым решительным образом отказалась.

Гардинер вздохнул:

— Значит, вы все отрицаете?

— Разумеется. Я верная подданная королевы и таковой останусь.

Лорды встали.

— Хорошо, мадам. Мы передадим ваши ответы королеве.

— Прошу, скажите ее величеству о моей любви и преданности ей, — сказала Анна, вставая, чтобы проводить советников, и надеясь, что ноги не подведут ее.

Когда незваные гости уехали, она прислонилась к двери, вся дрожа, и ждала, пока успокоится растревоженное сердце. Поверит ли ей королева? «Господи, пусть будет так!» — молилась Анна.

1554–1556 годы

Несколько дней прошли в сильном беспокойстве. Анна почти ни на чем не могла сосредоточиться — так сильно терзал ее страх. Казалось, вся нормальная жизнь замерла до тех пор, пока Анна не уверится, что у нее есть будущее.

— Они ничего не докажут, потому что доказывать нечего, — пробормотала она однажды вечером, уткнувшись в грудь прижимавшего ее к себе Отто.

— Вы так напряжены, — сказал он, разминая ей плечи.

— Чему тут удивляться? Я хочу только одного — получить известие от королевы, что она мне верит. Разве рискнула бы я потерять ее благорасположение ради неизвестно чего.

— Думаю, если бы королева верила в ваше участие в заговоре против нее, вы бы уже об этом знали. — Отто поцеловал ее в макушку. — Она должна понять, что все это невозможная чушь.

— Вероятно, вы правы. По крайней мере, она прекратила бы выплачивать мне содержание. Но она только что прислала деньги на повышение жалованья моим слугам, как делал король Генрих. Сомневаюсь, что королева поступила бы так, если бы я все еще находилась под подозрением. Вот бы она пригласила меня ко двору, тогда я сама смогла бы убедиться, что недоразумение между нами улажено.

Однако, как бы Анне ни хотелось этого, приглашения ко двору не поступало. Не было и ответа на просьбу признать ее брак законным. Она так и жила в апатии, не находя ни в чем ни радости, ни интереса. Понимала, что слуги пользуются ее отрешенностью от повседневных забот и всячески противятся попыткам Яспера заставить их жить скромно, но Анне было никак не собраться с силами и побранить их за это или выслушать их возражения. Она не могла избавиться от страха, он преследовал ее неотступно днем и ночью.

На второй неделе марта сэр Джон вошел в винокурню и сообщил Анне, что сэра Томаса Кавардена не только выпустили из арестантского дома, но и призвали ко двору и вернули ему высочайшую милость.

— Он вновь приступил к своим официальным обязанностям, — сказал сэр Джон. — Каварден всегда умел воспользоваться случаем. Теперь он отвлекает королеву от забот постановками для ее удовольствия пьес.

— Из этого мы должны заключить, что он снова стал католиком? — сухо спросила Анна, продолжая толочь в ступке сухие травы.

— Он всегда останется стойким протестантом, мадам, но, подозреваю, намерен дожить до нового заговора. Мой совет — держаться от него подальше.

— Именно это я и намерена сделать. Вообще-то, я собиралась отдать распоряжения о переезде в Дартфорд. Я хотела отправиться в Уэстхорп, но сэр Томас Корнуоллис предложил за него изрядную сумму, которая позволит мне сводить концы с концами по крайней мере в некоем обозримом будущем. Яспер говорит, лучше оставить дом себе и сдавать в аренду, но у меня есть еще три других.

— Вы получите деньги в любом случае, мадам.

— Что ж, я подумаю об этом. Есть какие-нибудь новости о леди Елизавете?

— Да, мадам. Она в Тауэре, ее допрашивают — выясняют, какую роль она играла в мятеже.

Анна обмерла.

— Как? — Голос у нее задрожал. — В чем ее подозревают?

— По слухам, в подстрекательстве Уайетта к бунту. Но доказательств явно нет. Один из советников, ее тайный друг, сказал мне, что с ней не смеют обращаться слишком сурово, так как в один прекрасный день она может стать королевой.

Анна задрожала:

— Королева ведь не казнит свою сестру?

— Сомневаюсь, что до этого дойдет. Поговаривают, что ее будут держать под домашним арестом.

Анна в трепете написала Вильгельму, призналась, что была под подозрением, рассказала о своих опасениях, как бы ее не впутали в преступления, совершение которых приписывают леди Елизавете. Через неделю она испытала невыразимое облегчение, увидев у своих дверей доктора Крузера, хотя по выражению его лица трудно было догадаться, какие вести он привез — хорошие или дурные.

Они пошли в сад: погода позволяла насладиться весенним теплом, к тому же Анна не хотела, чтобы их разговор подслушали.

— Есть какие-нибудь новости от герцога?

— Миледи, — ответил доктор Крузер, — вам нечего бояться. Герцог понимает, в какой ситуации вы оказались, и будет защищать вас. Я только что доставил весьма учтивое письмо от него самой королеве, в котором он благодарит ее величество за великую доброту, проявленную к вам, и от вас обоих поздравляет с подавлением недавнего мятежа. Из чего, мадам, она не может не заключить, что герцог почитает вас ее верной подданной и, если бы в этом имелись хоть какие-то сомнения, он не остался бы безучастным.