Как обычно, он не удержался от сравнений и уподобил силы, вызывающие водные завихрения, силам, которые заставляют виться волосы: «Закручивание воды на поверхности напоминает вьющиеся волосы, и в этом явлении можно различить два разных движения, из которых одно зависит от веса прядей, а второе — от направления их кручения; так и вода образует водовороты, характер которых зависит, с одной стороны, от силы главного течения, а с другой — от побочного течения и противотока»[761]. В этом кратком пояснении запечатлена суть явления, которое служило стимулом для Леонардо: он испытывал радость, обнаруживая взаимосвязь двух явлений, приводивших его в восхищение (в данном случае — вьющихся волос и завихрений воды).

116. Цветок птицемлечника зонтичного.

Нарисовав две преграды посреди реки, Леонардо затем изобразил поток воды, вырывающийся из отверстия, падающий в небольшой водоем и образующий там сложно закрученные узоры. Эти узоры напоминают не только завитки человеческих кудрей, но и многие его рисунки, изображающие растения, — например, птицемлечник зонтичный (илл. 116)[762]. Показывая, как вода низвергается в водоем, Леонардо не просто запечатлел отдельное мгновенье: здесь, как и в его великих картинах, передано движение.

Как обычно, Леонардо подмечал подробности, которые большинство из нас чаще всего пропускает. Он нарисовал и описал, как столб воды ударяется о поверхность, какие волны образуются от этого удара, изобразил столкновения струй воды в водоеме, движение воздушных пузырей, которые топит падающая вода, и показал, как пузыри, вновь поднимаясь на поверхность, лопаются, напоминая цветочные розетки. Он заметил, что водовороты с пузырями недолговечны, потому что исчезают, как только всплывают пузыри, а еще нарисовал водовороты без пузырей более длинными линиями. «Водовороты, которые возникают на поверхности, заполнены воздухом, — пояснил Леонардо. — Те же, что берут начало внутри воды, заполнены водой, и они-то существуют дольше, потому что вода внутри воды не имеет веса»[763]. Попробуйте заметить все это в следующий раз, когда будете наполнять раковину.

Особенно Леонардо интересовали водовороты, которые возникают, когда бегущая вода отклоняется от своего курса. Как видно на его рисунках, вода, огибая преграду, поворачивает вначале к участку, находящемуся непосредственно за препятствием, где воды меньше, и там образует воронку. Здесь ему пригодились знания о силе движения (impeto) и столкновении тел: вода стремится двигаться в прежнем направлении, но теперь ей приходится загибаться и закручиваться в спирали из-за воздействия ударной силы от столкновения с посторонним предметом[764].

Леонардо понимал, что воронки возникают и в воздухе, когда воздушный поток проносится мимо какого-то предмета или когда бьющее по воздуху крыло птицы создает зону низкого давления. Как и завитки волос, эти водные или воздушные завихрения принимают геометрическую форму — а именно форму спирали, — которая подчиняется математическим законам. Вот очередной пример того, как Леонардо сознательно подмечал в природе какое-нибудь явление, обнаруживал в нем закономерность, а затем применял ее к другим природным феноменам. Результаты этих наблюдений оказывались столь впечатляющими и прекрасными, что интерес к спиральным завиткам и воронкам перерос в неотвязную страсть, и она еще выльется в целую серию рисунков, которые Леонардо выполнит уже на закате жизни.

Изучая движение воды, Леонардо приблизился и к постижению природы волн. Он понял, что волны в действительности не увлекают воду вперед. Волны на море и рябь, разбегающаяся от брошенного в пруд камешка, уходят в определенном направлении, однако эти «содрогания», по выражению Леонардо, лишь ненадолго поднимают воду, а затем она возвращается на прежнее место. Он сравнивал их с волнами, какие гоняет ветер на хлебном поле. Когда Леонардо делал записи и рисунки в будущем Кодексе Лестера и в других тетрадях, куда тоже заносил наблюдения за движением воды, у него уже сложились четкие представления о распространении волн в среде, и он высказал верное предположение о том, что звук и свет тоже перемещаются волнами. Обладая таким мощным даром сопоставлять сходные явления и замечать любые движения, Леонардо вообразил, что даже чувства — и те передаются от человека к человеку в виде волн. В центре сюжета, изображенного в его «Тайной вечере», — именно волны чувств, вызванные словами Иисуса, которые встревожили его учеников.

Признак выдающихся умов — способность менять взгляды. Именно это мы наблюдаем у Леонардо. В начале 1500-х годов, изучая землю и воду, он начал находить данные, которые заставили его частично отказаться от сравнений между микрокосмом и макрокосмом. Леонардо переживал в ту пору расцвет, и, пока он вел записи в будущем Кодексе Лестера, его научное мышление эволюционировало, так что нам невероятно повезло. Теоретические рассуждения соседствовали там с данными опытов, а когда они вступали в противоречие, Леонардо не боялся строить новые теории. Эта готовность отказаться от предвзятых мнений лежала в основе всего его творчества.

Эволюция представлений Леонардо о сходстве между микрокосмом и макрокосмом началась с интереса к вопросу: почему вода, которой теоретически следовало бы всегда оставаться внизу, бьет из-под земли в виде родников или целых рек, рождающихся высоко в горах? В жилах Земли, писал Леонардо, течет «кровь, поддерживающая в горах жизнь»[765]. Схожее явление он заметил в организмах растений и людей. Подобно тому, как кровь в человеческом теле поднимается к голове и вытекает, например, из порезов или при носовом кровотечении, сок в растениях тоже поднимается до самых верхних веток и листьев. Эта закономерность наблюдается и в микрокосме, и в макрокосме. «Воды постоянно движутся из самых пучин океана до горных вершин, не подчиняясь природным силам тяготения, — писал он. — И в этом они ведут себя в точности как кровь в телах животных, которая всегда вытекает из сердечного моря и течет к вершине, то есть к голове; а если там порвется жила, как бывает иногда с жилками в носу, то вся кровь поднимается снизу до высоты лопнувшей жилы»[766].

Предположив, что сходные явления имеют сходные причины, Леонардо принялся искать ответ на вопрос: какая же сила толкает воду наверх, чтобы высоко в горах били источники? «Та же причина, что заставляет двигаться влагу в одушевленных телах, наперекор естественному движению тяжелых предметов, толкает и воду по жилам Земли, — предположил он. — Как кровь вздымается снизу и проступает сквозь прорвавшиеся жилы на лбу и как вода от корней лозы поступает к веткам, которые подрезают, так и с самого дна моря вода поднимается к горным вершинам, где, доходя до вскрытых жил, вытекает наружу»[767].