Когда Леонардо жил на вилле Мельци, в окружении близких людей, фактически заменявших ему семью, ему исполнилось 60 лет. Каким он был тогда? Что сделали годы с его красивым лицом и волнистыми волосами? До нас дошло несколько портретов и, возможно, автопортретов Леонардо того периода. У них есть кое-что общее: они изображают Леонардо старым, возможно, даже преждевременно состарившимся, и он предстает на них каноническим почтенным мудрецом — с пышной бородой и морщинистым лбом.

118. Старик и эскизы водоворотов.

Сохранился один волнующий набросок самого Леонардо (илл. 118)[795]. Штриховка типична для левши, и записи рядом сделаны зеркальным способом, а на оборотной стороне листа — архитектурные наброски, изображающие виллу Мельци. Поэтому ясно, что рисунок относится к 1512 году. Он изображает старца с посохом, сидящего на камне и приложившего левую руку к голове, как будто он задумался или даже загрустил. Редеющие волосы торчат жидкими, но еще вьющимися прядями. Борода ниспадает чуть ли не до груди. Глаза смотрят настороженно и чуть-чуть устало. Уголки губ опущены (как и на большинстве других возможных портретов Леонардо), а нос большой и крючковатый, как у тех «щелкунчиков», которых он часто рисовал в минуты задумчивости.

Кажется, этот грустный человек смотрит на другую сторону листа — туда, где Леонардо изобразил очередные бурные потоки воды, очень похожие на буйные кудри. И тут же, на записи внизу страницы, Леонардо сравнивает водные завихрения с вьющимися волосами. Но, быть может, образ стареющего художника, который созерцает бурные водовороты, следует толковать в переносном смысле, а не в буквальном? Этот лист был сложен пополам, и, возможно, набросок старика не имел никакого отношения к этюдам бурных потоков справа. Леонардо, как всегда, оставляет загадки без подсказок. Может быть, он представил самого себя, печально глядящего на бурные потоки воды? Есть ли хотя бы подсознательная связь между изображениями на двух половинах листа или это просто совпадение?

И действительно ли Леонардо изобразил себя — сознательно или нет? Человек на рисунке явно старше шестидесяти лет, но как знать — может быть, Леонардо в этом возрасте выглядел именно так. На многих предполагаемых портретах Леонардо, если судить по времени их создания, он тоже выглядит старше своих лет, так что, возможно, он и вправду до срока превратился в бородатого мудреца. Или, может быть, он сам себя воображал таким? Как писал Кеннет Кларк, «даже если это и не автопортрет в строгом смысле слова, можно назвать его автошаржем, если понимать под ним упрощенное изображение самой сути характера»[796].

119. Леонардо, рисунок Мельци.

Задумчивый старец с наброска Леонардо обнаруживает некоторое сходство с портретом в профиль, который уже несомненно изображает его самого: это рисунок сангиной, обычно приписываемый Мельци и, вероятно, выполненный между 1512 и 1518 годами, с подписью заглавными буквами — «ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ» (илл. 119)[797]. Черты сходства волнуют воображение: на портрете Мельци Леонардо изображен все еще красивым человеком с волнистой шевелюрой до плеч, с пышной бородой, доходящей почти до груди, и с большим носом — остроконечным, но вовсе не таким крючковатым, как у карикатурных «щелкунчиков». Лоб и глаза тоже похожи. Сравнение напрашивается прежде всего из-за сходства образа в целом: здесь мы тоже видим почтенного престарелого мудреца с длинными волосами и бородой.

Если и рисунок Мельци, выполненный сангиной, и старик, изображенный на листе из тетради Леонардо, в самом деле портреты Леонардо, тогда можно сказать, что учитель и ученик изобразили свой предмет по-разному. Леонардо состарил его — возможно, он представлял, каким станет с годами. Мельци же, напротив, омолодил его, изобразив практически гладкое, без морщин, лицо с уверенным взглядом: наверняка именно таким ему запомнился учитель.

120. Рафаэль, «Афинская школа» (фрагмент): возможно, Леонардо да Винчи изображен здесь в образе Платона.

С годами Леонардо стали часто изображать в каноническом образе бородатого философа. Вероятно, облик Леонардо действительно был таким, но отчасти здесь уже началось мифотворчество, главным примером которого выступает знаменитая ватиканская фреска Рафаэля, с юности преклонявшегося перед Леонардо. Его «Афинская школа», написанная приблизительно в то время, когда Леонардо было около шестидесяти лет, изображает группу беседующих древнегреческих философов. В самом центре — Платон с Аристотелем (илл. 120). Большинству античных мудрецов Рафаэль придал сходство со своими современниками, и Платон, по-видимому, списан с Леонардо. На нем розоватый гиматий (а Леонардо, как мы помним, любил этот цвет), он изображен лысеющим (как Леонардо на портрете Мельци и других портретах), с жидкими прядями, которые волнами нападают на плечи. Здесь мы видим ту же волнистую бороду, доходящую почти до груди. А главное, Платон делает характерный леонардовский жест: указательный палец его правой руки обращен к небу[798].

121. Ученический набросок, возможно, изображающий Леонардо.

Другой вероятный портрет Леонардо, сделанный, скорее всего, кем-то из его учеников, представляет собой легкий набросок на тетрадной странице, рядом с эскизами лошадей (илл. 121)[799]. Судя по леворучной штриховке и прекрасной моделировке, лошадиные ноги на другой стороне листа нарисовал сам Леонардо, а вот легкий набросок, изображающий мужское лицо, выполнен в иной манере и при помощи штриховки, типичной для правшей. У мужчины волнистая борода, на голове какая-то шляпа или берет. А ниже, еще менее отчетливо, намечен портрет другого человека, очень молодого, в похожем головном уборе и с курчавыми волосами; возможно, ученик изобразил самого себя.

122. Портрет Леонардо из книги Вазари.

123. Луканийский портрет.