Прошла вперед и подняла голову вверх, чтобы видеть всех. Не знаю, каких речей они ждали, что-то умное или пафосное… но красноречие не было моей сильной стороной, я редко выигрывала диспуты.

– Подстилка, – мой голос усиленный чарами разносится над полигоном, – должна быть, – я крутнула нож в пальцах и наклонилась вниз, – … голой.

Капля крови из порезанного пальца впиталась в песок и защита начала таять, сияя прорехами в серебре.

Из круга я уходила старательно печатая шаг, чтобы не рухнуть, пошатываясь от слабости, оставляя за спиной обездвиженного Бартуша – с точками Пи-Шу целители разберутся сами, воющие трибуны и Наставников, сразу с несколькими плащами в руках. Нашивки в кармане приятно грели – сегодня я не вернусь домой к змею с пустыми руками.

– Бой за тобой. Уходим, быстро, – Кантор крутнул меня вокруг, схватив за руку. – Разберись, – бросил он Марше, которая уверенно кивнула головой. Фейу молчала – ее взгляд, брошенный на меня, отражал смесь ужаса, восхищения и… жалости.

Каро пристроился сбоку, подхватив под вторую руку, и они потянули меня к выходу с полигона, почти понесли.

– Третий бой – победа леди Блау! – несчастный голос Старшего Наставника гремел над трибунами. Думаю, он пожалел уже много раз, что согласился на проведение дуэлей в Школе.

– Это возмутительно….

– Я требую…

Крики сзади стихли резко – Кантор, обернувшись назад, крутнул кольцо на пальце, активировав купол тишины. Я почти повисла в руках, и они начали идти ещё быстрее.

На сидении кареты, почему-то Тировской, меня устроили с удобствами, подложив сзади подушку – Тир неодобрительно покосился на больной бок.

– Трогай! – скомандовал он вознице. – Дура! – это уже мне, припечатал Тир. – А если бы всплеска не было?

Я аккуратно пожала плечами, присосавшись к бутылочке – Каро подсунул восстанавливающее. Тепло побежало по телу иголочками, отдаваясь пульсом в кончиках пальцев – хорошо, как же хорошо, Великий!

– Дура, – Кантор тоскливо взлохматил себе челку, а Каро согласно кивнул.

– Зато вряд ли кто-то до конца года решится вызвать меня, – я вернула пустой фиал менталисту и с облегчением расслабилась на сидении. – Фейу решит…?

Тир кивнул в ответ.

– Номинально, правила вы не нарушили, – обреченно прошелестел Каро.

– Ты перешла черту, – выдохнул Кантор, сдув со лба прядь.

– Даже за оскорбление – это слишком…, – простонал Каро. – Вы должны были просто сходить в Школу, сходить! Можно было перенести дуэли, леди Блау…, – стонал он.

– Бартуши не простят… для такого… ответа… нужны более весомые причины…

Я пожала плечами. Цель была достигнута, с последствиями можно разобраться после.

– Помимо «дознавательской подстилки»?

Кантор терпеливо кивнул.

– Девы Бартуш дважды отказывали Акселю, – ответила я, подумав. – Это оскорбление для брата…

– Вайю…, – Кантор закрыл лицо руками и опустил голову вниз, плечи дрожали – он ржал. Смеялся так, что смаргивал слезы в уголках глаз. – То есть, если кто-то не ответит взаимностью Блисс, ты предлагаешь мне раздеть их всех?

– Хороший способ, – я захрустела сладкими орешками, горсть которых так же молча подсунул мне Каро. Он тоже полюбил орехи? – Не только мужчинам важно знать, что скрывается под столькими слоями одежды… девушкам тоже хочется оценить, – я непроизвольно скользнула взглядом по кафтану Тира и ниже, – … оснастку.

Тир начал розоветь.

– Леди Блау! – голос полыхающего алым Каро дал петуха.

– Возмутительно, – поддержал его Кантор совершенно серьезно. – Ты слишком много общаешься с чернью…

– Дерево уже стало лодкой, – я шмыгнула носом и занялась грязными ногтями – песка набилось знатно.

– Ещё нет, – Тир сдвинул брови, щелкнул кольцами и выплел первый Вестник. В общей сложности за пять мгновений он отправил больше двух десятков сообщений – одноклассникам, Фейу, в ресторацию, домой… и развернул бурную деятельность.

Глаза Кантора сверкали расчетом и предвкушением – Тир был в своей стихии.

– Общественным мнением нужно управлять. От тебя потребуется только одно, – он улыбнулся хищно, – молчать, кивать, и улыбаться…

Внизу стонала цитра. Звуки флейты и колокольчиков взмывали вверх, подчиняясь повелению струн, которых касались длинные тонкие пальцы. Журчала вода, слышался плеск, негромкий смех, звон бокалов, голоса и шелест юбок.

Сверху было видно отлично. Я стояла, облокотившись на перила верхнего яруса ресторации, который по кругу опоясывал нижний зал на три этажа вверх. Кантор не привык считать деньги.

За какие-то двадцать мгновений он сумел организовать зал, менестрелей, закуски и даже украшения — скромные ленты в цветах Школы, так принято чествовать настоящих победителей, а не меня. Я лениво крутила в руке бокал — никакого спиртного с таким количеством эликсиров — мне налили простую воду, и наблюдала за одноклассниками, которые курсировали внизу, как стайка темно-синих птичек – туда-сюда.

Тир блистал. Нужно отдать ему должное. Где надо сверкал белозубой улыбкой, где нужно смущенно смеялся, а где и внимательно кивал, наклоняя голову так, чтобы было лучше видно породистый профиль. Сиры велись, сиры плыли, сиры пили и уже почти забыли о том, зачем они собрались здесь сегодня — просто наслаждались внеплановым праздником без взрослых.

Внизу почтительно склонился слуга, принимая небрежно сброшенную ему прямо в руки серебристую шубку. Марша расправила плечи, гордо приподняла темноволосую головку, и, нацепив на лицо уверенно-холодную улыбку, плавно двинулась через весь зал.

Хороша. Я отпила глоток воды. Это следовало признать.

Фейу встречали радостно, какой разительный контраст с тем, как начинался праздник. Молчать и улыбаться, именно так мне сказал Тир. И я улыбалась, целых двадцать псаковых мгновений, пока мы не обошли всех, и я смогла уединиться.

Марша продвигалась медленно, кивала, смеялась, шутила, поймала на ходу бокал с подноса, и отсалютовала всем присутствующим, как свидетель. Ведь мы – победили.

Кантор шепнул ей что-то на ухо, и Фейу подняла голову вверх, найдя меня глазами, кивнула и, мягко огибая танцующих, отправилась к балюстраде.

— Скучаешь? — Марша встала рядом и облокотилась на перила. Снизу стонала цитра, и звенели колокольчики, менестрели выбрали одну из самых известных композиций.

Я пожала плечами и сделала глоток.

– Обещала Тиру побыть ещё тридцать мгновений, чтобы его усилия не пропали даром. Десять из которых уже истекли. Мы обе смотрели, как Геб в другом конце зала склонился в поклоне перед рдеющей маковым цветом мелкой первоклассницей. Данд… Данд молчаливо подпирал стенку рядом со столами. Он так и не произнес ни единого слова с самого утра. Кантор улыбался и кружил в танце одну из девиц. Самую главную сплетницу второго класса.