Софи понадеялась, что так будет и дальше.

– Готовы? – Микстура достала из кармана два зеленых флакончика.

Этот антидот не был похож на шарик, в отличие от того, что они дали Ро, зато был таким же густым, склизким и зеленым.

Микстура помазала пятку отца Софи, и через несколько секунд он дрогнул – руки затряслись, ресницы затрепетали. Задержав дыхание, Софи наблюдала, как он медленно открывает постепенно проясняющиеся глаза.

На мгновение их взгляды пересеклись, и Софи готова была поклясться: в его глазах мелькнул проблеск узнавания.

– Пока, пап, – шепнула она. – Я тебя люблю.

Дэмель сжал ее трясущуюся руку.

– Ух ты. Очень… очень… непривычно.

– Ты в порядке? – спросила его Микстура.

– Да. Сейчас, дайте секунду.

На лбу проступили морщины, и Дэмель медленно глубоко вдохнул, а потом потянулся к вискам отца Софи и коснулся пальцами бледной кожи.

Софи постаралась отключиться, чтобы не видеть ужасы, которые приходилось лицезреть Дэмелю. Что бы в них ни было, он постоянно дергался и стонал.

– Все в порядке, – шепнул Киф, стягивая с Софи вторую перчатку и посылая ей лазурный ментальный ветерок.

Еще два дуновения спустя Дэмель попятился и завалился на пол, вжимая голову в колени.

– Нужно передохнуть? – встревожилась Микстура.

– Нет, лучше… лучше побыстрее с этим покончить. – Он потер виски. – Слишком много всего.

Еще два выдоха, и он выпрямился, взглянув на Софи.

– Готова?

Она не была готова – но все равно кивнула, и Микстура нанесла антидот на стопу матери.

Мама просыпалась чуть дольше, и открывшиеся глаза казалось затянула пелена. Но когда Софи шепнула «Пока, мам», ее взгляд будто бы прояснился.

– Я всегда буду тебя любить, – добавила Софи, сглатывая слабый всхлип.

Ее мама крепко зажмурилась и отвернулась.

Но в секунду, когда Дэмель коснулся ее виска, она прохрипела:

– Я тоже всегда буду любить тебя, Софи.

А затем ее глаза закатились, и Дэмель стер воспоминания навсегда.

– Я в порядке, – заверила Софи Кифа.

Она говорила ему это уже в десятый раз. Но он все равно не отпустил ее руку и послал очередной мягкий ветерок, подувший в сознании.

Он помог. Немного. Онемение упорно боролось за власть над телом. Видимо, поэтому Киф и не отпускал.

Софи, Киф и Дэмель вернулись на веранду, потому что после духоты комнаты им нужны были воздух и солнечный свет. Сейчас был черед мистера Форкла: он вкладывал в память родителей воспоминания, созданные, чтобы заполнить пробелы и подготовить их к новой жизни. Он превращал их в людей, которых Софи никогда не узнает.

– Она меня вспомнила, – прошептала она.

Дэмель кивнул.

– Мне очень жаль, что больше не вспомнит.

Софи качнула головой.

– Ничего. Так и должно быть. Но ты точно смог стереть все, что нужно?

– Абсолютно все, – сказал он. – Для них ты никогда не существовала.

– И это навсегда? – спросила Эми с дальнего конца веранды.

Софи не замечала, что она стоит там, прячась в тенях рядом с Сандором.

– Навсегда, – заявил Дэмель. – С усилением… даже не знаю, как описать. Все воспоминания, которые я стирал – они не просто отходили на задний план, они полностью пропадали. И их было так легко отыскать. Как только я подумал о Софи, всплыли абсолютно все воспоминания, связанные с ней, и оставалось просто их стереть. С эльфами сработало точно так же.

Всхлип Эми смешался с шумом волн, и крохотной обиженной части Софи захотелось оставить ее плакать в одиночестве.

Но ей нужно было в последний раз побыть старшей сестрой.

– Все будет хорошо, – пообещала она, обнимая Эми за плечи. – Через пару часов ты ничего не вспомнишь.

– НЕТ! – крикнула сестра и кинулась к ней в объятия, едва не сбивая с ног. – Я передумала. Я не хочу терять свои воспоминания.

Софи попыталась высвободиться из удушающей хватки, с усилием втягивая в себя воздух.

– Знаю, тебе страшно…

– Не в этом дело! – воскликнула Эми. Она отстранилась, и Софи посмотрела ей в глаза – которые были так похожи на мамины, что потяжелело в груди. – Я не боюсь. Я просто… я не хочу ничего забывать. Я сказала так, потому что не хотела подвергать родителей опасности. Но теперь ведь не подвергну, да?

– Не должна, – согласился Дэмель.

– Тогда, пожалуйста, – взмолилась Эми. – Не стирай мне память. Я хочу помнить Хэвенфилд и Атлантиду, Квинлина с Ливви, Силвени с Грейфеллом и всех остальных, и…

– Особенно меня? – не смог остаться в стороне Киф.

– Да, – шмыгнула носом Эми. – Я хочу знать, что эльфы существуют, и что они куда круче, чем в историях, придуманных людьми. Я хочу помнить, какой на вкус маллоумелт и каково перемещаться вместе со световым лучом. Но, главное… я хочу знать, что у меня есть невероятная сестра, которая слишком крута для меня, но… я люблю ее.

В глазах Софи встали слезы.

– Я тоже тебя люблю.

Эми обняла ее крепче.

– Значит, ты меня не оставишь?

– Только если ты не оставишь меня.

– А-а-а-а-а-а-ах, я сейчас тоже расплачусь! – воскликнул Киф, обхватывая их обеих и превращая объятия в групповые.

Сандор к ним присоединился, чем всех немало удивил. И Софи даже не представляла, как долго они так стояли и что о них должен был подумать Дэмель.

Но в конце концов мистер Форкл кашлянул и заметил:

– Видимо, надо звонить Бронте.

– Тебе нельзя сюда приходить, – сказал Бронте Софи, пока они втроем с Эми шли по каменистой дорожке к шикарному дому в тюдоровском стиле с витражными окнами, поблескивающими в бледном свете утренней зари. Дом был чуть больше предыдущего и располагался ближе к соседям. Но мистер Форкл хорошо справился с поисками жилища, похожего на прежний дом.

– Знаю, – прорычала Софи в ответ. – Я высидела все ваши лекции.

Последние два дня Эми провела в Хэвенфилде, где Бронте целыми днями рассказывал, что ей можно делать, а что нельзя. Вкратце смысл заключался в следующем: Эми нельзя было никому ничего рассказывать. А Софи нужно было держаться от семьи подальше. Не потому что они боялись вызвать у ее родителей воспоминания – но потому что не хотели привлечь внимание «Незримых».

Совет также собирался внимательно приглядывать за Эми и ее семьей – и «Черный лебедь» тоже. И на случай каких-нибудь совсем уж чрезвычайных происшествий Эми дали Передатчик.