Жизнь Бабура — живое опровержение этого, и в то же время — живое подтверждение. Чего стоило Бабуру внутреннее раздвоение, какими трагическими страницами жизни, каким печалями и бедами это обернулось — как раз об этом и написан роман «Звездные ночи», Читается он с неослабевающим интересом. Сама личность Бабура и драматизм событий его жизни дали автору благодарнейший материал, и Пиримкул Кадыров сумел воспользоваться этим материалом с завидным мастерством.

Помимо книг историка Хондемира и других современников событий и их свидетелей, главными источниками для Кадырова остаются две книги самого Бабура. Прежде всего это «Бабур-наме» — его записки о своей жизни.

Тут и кровавые битвы за наследственный трон империи Тимура, которую Бабур мечтал восстановить, его поражения и победы в этих битвах, и грабительские набеги и насилия, и башни из черепов вражеских воинов… Описывая свою жизнь, Бабур не щадит ни врагов, ни друзей, ни самого себя. Истина, как бы неприглядна она ни была, — вот факел, который Бабур сумел пронести сквозь свою летопись, полную описаний жестокостей того века, в которых он и сам принимал непосредственное участие.

«В этой летописи, — писал Бабур, — я вменил себе в обязанность, чтобы каждое написанное мной слово было правдой и всякое дело излагалось так, как оно происходило. Поэтому я записал о родичах и братьях то хорошее и плохое, что хорошо известно, и рассказал о недостатках и достоинствах близких и чужих мне людей то, что действительно было. Да простит мне читатель, и да будет ко мне строг слушатель!»

Нет смысла кратко пересказывать события, описанные в «Бабур-наме», читатель о них узнает из романа Кадырова. Скажу только, что, будучи человеком широких интересов, Бабур в своей летописи описывал и земли, в которых ему довелось быть и которые пришлось завоевывать, описывал местные обычаи, одежды, природу — зверей, птиц, их повадки. В некоторых его описаниях ясно видишь глаз художника:

«Когда мы находились в одном курухе от Аб-и-Истада, то видели удивительную вещь: между небом и водой то и дело появлялось и исчезало что-то ярко-красное, как вечерняя заря. Это продолжалось до тех пор, пока мы не приблизились к реке: подойдя близко, мы поняли, что это дикие гуси: не то десять тысяч, не то двадцать тысяч, очень много диких гусей. Когда множество диких гусей на лету машет крыльями, то их красные перья то виднеются, то скрываются».

«Бабур-наме» одарила Кадырова богатейшим биографическим материалом. И все же характер Бабура, мятущегося между суровостями жизни и собственными чувствами, не мог быть так живо, так ярко им написан, если бы Бабур не оставил нам книг стихов. Сразу оговорюсь: в истории разных народов, особенно на Востоке, многие светские владыки, следуя моде, писали стихи. Но какие это были жалкие, графоманские сочинения! Едва писавший их царь или шах сходил в могилу, как они становились поводом для всеобщего осмеяния.

Бабур — исключение! В его поэзии потрясает человечность. Взять хотя бы отрывок из ночных размышлений:

…Радости где? Почести, власть, слава? Их нет!

Где все друзья? Слева их нет, справа их нет!

Это все было, а ты отнял, палач!

Встречусь теперь людям — и вслед слышу их плач.

Что ж ты меня возвеличил, если я мал?

И для чего с прахом сравнял, раз поднимал?

Кары такой и не постичь здравым умом:

Дом возвести — и развалить собственный дом!..

Утро, встает солнце, и оно обращает к поэту слова утешения:

…Мне в океан всех мировых слез не собрать. —

Низок сей мир, но на него сердца не трать!

Стоит ли он даже хулы, весь этот мир!

Стоит ли он горсти золы, весь этот мир!

Короток срок радостей всех мира сего:

Око открыл, око закрыл — только всего!..

Человечность Бабура, нашедшая выражение в его стихах, была своего рода «путеводной звездой» для Кадырова, когда он лепил образ центрального героя. Она ощутима на каждой странице романа, даже тогда, когда писатель рассказывает об античеловеческих поступках Бабура; вот почему книга «Звездные ночи» проникает в самые глубины сердца читателя.

К сожалению, перевод большинства стихов Бабура, приведенных в романе, несравненно ниже того оригинала, который был живой почвою для писателя. Это тем обидней, что перевод самого романа на русский язык, сделанный писателем Ю. И. Суровцевым в содружестве с автором, превосходен: ткань языка воссоздает с удивительной ясностью и прозрачностью дух эпохи, национальные особенности описываемых народов, атмосферу природы и быта, словом, перевод заслуживает всяческих похвал.

Чтобы доставить читателю удовольствие и от поэзии Бабура, позволю себе в этом послесловии к книге привести еще некоторые строки в переводах Л. Пеньковского, Н. Гребнева и Д. Лукашевич, не вошедшие в эту книгу.

Желанной цели должен ты добиться, человек,

Иль ничего пускай тебе не снится, человек,

А если этих двух задач не сможешь ты решить —

Уйди куда нибудь, живи, как птица, человек!

Это четверостишие — своего рода эпиграф ко всей жизни Бабура, то, чем руководствовался он в победах и поражениях, во взлетах и крушениях. Следя за перипетиями жизни Бабура, читатель «Звездных ночей» не раз вспомнит точку зрения Бабура на жизнь, выраженную в этом рубайе.

И все же вершина творческого наследия Бабура — любовная лирика:

Клянусь, что и день в разлуке мне быть с тобой нелегко.

Но ладить с тобой, как с темной моей судьбой, нелегко.

Твой нрав прихотлив, ты очень резка, а я сумасброд,

И чести мужской униженной стать рабой нелегко.

Что плач мой, что стон, коль счастье мое, как мертвое, спит?

Не только мольбой — его разбудить пальбой нелегко.

 Сто тысяч врагов повергнуть во прах нетрудно, Бабур!

Прожить без любви, будь ты и герой любви, нелегко.

Шах и воин, которому приходилось большую часть дней своих тратить на сражения и походы, Бабур постоянно страдал от разлуки с близкими. Удивительно ли, что тема сердечных мук от разлуки с любимой с такой силой звучит в его газелях:

…Если б я знал, что разлука убьет меня злая,

С милой до смерти я жил бы, печали не зная.

Адом пугают… Но перед пожаром разлуки

Адское пламя не больше, чем искра простая.

Бабур не умел делить себя между жизнью и