class="p1">Тилань крепко спала. Ей больше не снились те зловещие сны. Бескрайняя, безбрежная темнота заключила ее в свои объятия. На сердце было пусто и спокойно, и ей просто хотелось вот так вот всегда падать в эту непроглядную тьму и больше никогда не просыпаться.

Внезапно девушка сквозь глубокий сон почувствовала, как что-то холодное и твердое бесшумно коснулось ее лица, распространяя по коже холодный металлический запах сырой рыбы.

Тилань резко открыла глаза.

Она все еще чувствовала это тяжелое прикосновение. Вдруг капельки воды соскользнули вниз и упали ей за воротник. Она вздрогнула от холода. Оказалось, что это была просто рука, облаченная в доспехи, подложка из бычьей кожи которых насквозь промокла. Вероятно, этот человек не хотел ее будить, поэтому просто положил руку ей на щеку, сидя так довольно долгое время. Была глубокая ночь. Пока она спала, ветер потушил все свечи. Снаружи все еще шел сильный ливень. У ее тахты, встав на одно колено, стоял человек. Он был полностью облачен в легкую броню солдата императорской гвардии, с которой стекала вода. Доспехи и шлем закрывали все его тело и большую часть лица, но она все равно узнала его.

Тилань села на тахту и в полусне пробормотала его имя:

– Чжэньчу.

– Пошли со мной, – тихо прошептал он. Его чистые карие глаза сверкнули тревожным огоньком в этой полной темноте.

Лицо Тилань стало мертвенно-бледным, и она ответила ему:

– Я больше не подчиняюсь тебе.

– Сегодня ночью я ускользнул из лагеря и преодолел семьдесят ли, чтобы встретиться с тобой. Я больше не собираюсь возвращаться туда. – Он взял ее лицо двумя руками, чтобы она не смогла отвести взгляд. Холод от его рук постепенно передавался Тилань, и принцесса задрожала всем телом. Она испытывала гнев и тоску, а может быть, счастье… Девушка сама не могла разобраться в своих чувствах.

– Пошли со мной, – настойчиво повторил он.

– А как же твоя мама? – растерянно спросила Тилань.

– Я нашел человека, который сопроводит тебя до поселка Юньмо и сразу же отправит в море. Я поеду в Цюе и заберу матушку. Мы доберемся до порта Хуобэй, сядем на корабль, который плывет на юг, и там сможем встретиться с тобой. Главное – добраться до моря. А там нас уже никто не сможет остановить, – ни капли не сомневаясь, ответил ей Тан Цяньцзы.

– А Цзичан?

Он отрицательно покачал головой:

– Он уже большой мальчик.

– А как же твоя должность?

– Она мне не нужна. Мне ничего не нужно. – Он вдруг улыбнулся. – Я заберу тебя, и мы станем пиратами.

Не в силах пошевелиться, Тилань уставилась на него. Прошло достаточно много времени, прежде чем она постепенно начала приходить в себя. Девушка покачала головой, с силой оторвала от себя его руки и сказала:

– Слишком поздно, Чжэньчу. – Густые кудри упали вниз, закрыв ее лицо.

– Тилань… – Он в панике снова схватил девушку за плечи и посмотрел на нее снизу вверх.

– Наложница императора и генерал сбежали вместе ночью. Какой же это позор для двух царств. А если император и дядюшка Инцзя не оставят это просто так и поднимут свои войска? А что, если отправившиеся вдогонку люди доберутся до Цюе раньше тебя и арестуют твою матушку? – сказала Тилань, резко подняв на него глаза. Ее взгляд был тяжелым и обжигающим, будто всеохватывающее пламя, которое стало таким раскаленным, что на него уже невозможно было смотреть в упор.

– Мы все исправим, – пробормотал он охрипшим голосом, но на его лице уже отразилось сомнение.

– Чжэньчу, ты не готов заплатить такую цену. А если это действительно произойдет, ты будешь сожалеть об этом. – Тилань слегка улыбнулась, и резкое пугающее пламя в ее глазах постепенно стало затихать. – Ты хороший человек и никогда не упрекнешь меня в этом. Но ты будешь ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь.

Он смотрел на нее. В этот момент ослепительные молнии, сверкавшие в его глазах, снова потухли.

– Слишком поздно, – Тилань медленно покачала головой, – тебе нужно успеть вернуться в лагерь… до рассвета.

Молодой генерал внезапно крепко прижал ее к себе. Он обнимал ее с такой жадностью, что чуть не раздавил, не стер в пыль и не вылепил новую Тилань из своей собственной плоти и крови. Края металлических чешуек на его доспехах напоминали множество толстых тупых лезвий. Они были мокрыми и холодными и больно вонзались ей в кожу. Но девушка молча терпела это. Эта боль – след, оставшийся от него, который проник глубоко в нее до самых костей. След, который навсегда останется с ней.

Раздался раскат грома, и по крыше прокатился сильный грохот. Тилань закрыла глаза. Она словно видела, как разрушаются миллиарды вселенных, как звезды сгорают дотла, а их остатки смывает нескончаемый ливень, как в темноте загораются вихри искр, исчезая в небытии.

Той ночью в небе грохотали раскаты грома. Но все то, что загорелось, рано или поздно должно было погаснуть.

Когда Тилань проснулась на следующий день, на улице уже было светло и солнечно. И если бы не валявшиеся повсюду засохшие листья, на которые она смотрела из широко распахнутого окна, девушка могла бы и усомниться, была ли настоящей та вчерашняя буря.

Весной второго года правления под девизом Тяньсян император Сюй издал указ о поиске членов правящего дома по всему царству.

К концу весны начальник округа Байянь доложил о том, что они нашли принцессу Яньлина и фумадувэя. Принцесса Яньлина Чу Линьлан была родной старшей сестрой Цзичана, детское имя которой было Му Дань. Девочке было всего тринадцать лет, когда армия мятежников прогнала ее из пожалованного ей императором летнего дворца.

Когда Тилань впервые увидела принцессу Яньлина, ее сердце дрогнуло от страха, и она даже случайно уронила на землю чашку чая, которую держала в руках. Девушка вспомнила страшный кошмар, который ей то и дело снился пару лет назад. В том сне она снова и снова отчетливо видела лицо человека, который упал с высокой городской стены, а его сердце пронзала длинная стрела. Оказалось, что тем человеком как раз и была эта изящная женщина со светлой и приветливой улыбкой, которая теперь стояла прямо перед ней.

Несколько дней Тилань сомневалась, но в конце концов все-таки решилась отправить письмо Цзичану с одним проверенным человеком, но он так ничего и не ответил ей. Сама Тилань тоже понимала, что в ее голове была лишь некая разрозненная картина. Она не знала ни времени, ни места, где это должно было произойти, и уж тем более ни как этому можно было бы помешать. Судьба