— Ай! — охает Элор и тут же получает кусь на другую руку — от Эйнара.

Теперь перед ним лежат два почти угольно-чёрных довольных дракончика, урчат. Магические сферы кружатся, подсвечивая их со всех сторон, играя отблесками на чешуйках. И, видимо, из-за навернувшихся слёз кажется, что тёмные чешуйки отливают разными цветами.

Как быстро пролетел год.

Элор с благоговением и ужасом поднимает взгляд на меня:

— Они… они… обернулись!

И я понимаю охватившую его тревогу: мы так долго были здесь вчетвером, закрытые от мира, а теперь в этот мир надо возвращаться, знакомить с ним сыновей. И оставить их на кого-нибудь на время свадебных церемоний. А ведь это не единственное, что нам надо сделать.

* * *

Выход из уютной норки мы откладываем на неделю: не надышались ещё покоем и друг другом. Но жизнь продолжается, а ради нашего удовольствия не стоит жертвовать только появляющейся репутацией сыновей: сейчас все драконы правящих родов ждут, на какой день случится оборот, оценивать наших малышей пока будут по этому признаку.

Для выхода Элор приготовил нам чёрные бархатные наряды, моё платье — с серебряными узорами, его костюм — с золотыми.

Ринарра и Эйррана мы одеваем в белые удобные сорочки с открытыми спинками.

По традиции именно драконесса выносит ребёнка из норы, но по круговой галерее к выходу Элор несёт Ринарра и Эйррана сам, ведь «они же тяжёлые, я помогу, помогу», позволяя безжалостно дёргать рыжие кудри, чуть не скидывая корону.

— Не терпится посмотреть на мир? — воркует Элор, поворачиваясь то к одному, то к другому, и стараясь высвободить пленённые пряди. — Мои маленькие, там сто-о-олько волосатых существ, вы просто изумитесь. Дедулям можно волосы дёргать, дядям тоже. Хотя тому дяде, который в гогглах, я бы дёргать не советовал, а то мало ли что. Зато будут там две блондинки — Ланабет с Валерией — им дёргать волосы разрешаю особенно: пусть познают силу мужского доминирования!

И ведь ни стыда, ни совести — такому детей учить.

Уловив мои эмоции, Элор воровато оглядывается:

— Да я же шучу! А они пока слов не понимают.

Я только качаю головой, старательно сдерживая улыбку. Элор же не может удержаться от разговора:

— А ещё вас Хорнорд ждёт. У него тоже волос много-много, и на хвосте давно никто не висел.

«Элор, они ещё слишком маленькие, чтобы висеть на хорнорде!»

— Ну Ри, — стонет Элор. — Он так ждёт, так ждёт. Я буду их страховать, клянусь! Ты просто представь, как они обрадуются, увидев столько длинной шерсти, почти волос! Ты же им покрывалки наши не даёшь поиграть…

«Мои покрывалки!» — напоминаю с наигранной суровостью: а то так глазом моргнуть не успеешь, как что-нибудь с сокровищами случится.

— Хорошо, — соглашается Элор. — Но представь как будет здорово: стоит только Рину и Эйру познакомиться с Хорнордом, они сразу забудут о твоих покрывалках. Я в этом просто уверен! И о пёрышках моих тоже. Знаешь, как мне в детстве домашнего животного не хватало? Пусть хоть у них будет.

О да, я по реакции Элора на Хорнорда заметила, насколько ему домашнего животного не хватало.

— Пусть сначала подрастут, — на этот раз я произношу вслух.

Не то что бы я совсем отвыкла от такой манеры общения, но голос перед встречей с родственниками стоит проверить: слушается, мелодичен, как у всех серебряных драконов. И Ринарр и Эйрран сразу оглядываются на меня. Смотрят мерцающими, переливающимися из серого в золотой глазами. Мой голос вызывает у них живейший интерес.

У меня, впрочем, тоже: он изменился. Стал глубже и сильнее, и даже просто говоря, я улавливаю в нём мощь, напоминающую о том, что он — оружие.

Возле двери на ведущую в сад лестницу Элор останавливается и разворачивается ко мне. Улыбается:

— Ну всё, пора к нашей героической мамочке, пусть она покажет своё свершение.

Элор, глядя то на Эйррана, то на Ринарра, чуть наклоняется, чтобы мне удобнее было подхватить радостных малышей. Но в его груди холодом разливается нежелание расставаться с малышами хоть на миг.

Протянув руки, я беру рыженького Эйррана и, прижав к себе, отступаю.

Задрав брови, Элор вскидывает на меня удивлённый взгляд. Поэтому поясняю словами:

— Их появление — и твоё свершение. Не меньше, чем моё, — я мягко улыбаюсь.

Эмоции Элора такие яркие, смешанные, радость и грусть, гордость и благодарность. Много-много всего. Чувствую, он хочет уточнить, уверенная ли я, но прежде, чем озвучить вопрос, ощущает мой мысленный ответ, и улыбается широко-широко.

А я, шумно вдохнув и выдохнув, собираюсь. Нас встретят драконы… существа под щитами правителей и под стандартной ментальной защитой. Но это не значит, что их эмоции будут погашены, скорее, их оставят открытыми. И ментальное поле там, снаружи, будет отличаться от спокойного поля здесь, внизу.

Это не слишком страшно (ментальное поле вне родового замка, несмотря на усилия дедушки и отца по моей подготовке, стало для меня испытанием), но немного волнительно.

Прижимая к себе Ринарра, Элор оглядывается на меня. Чувствует, что я готова, и приказывает дверям отвориться.

Створки медленно расходятся. Лестница до выхода наружу освещена только магическими сферами, но когда мы начинаем подниматься, верхние створки приподнимаются, медленно расходятся в стороны, пропуская свет восходящего солнца и цветочные ароматы просыпающегося сада.

Уже в пути чувствуется, как усложняются ментальные эманации, расцветают новыми оттенками, переплетениями. Ринарр и Эйрран крутят головёнками. Сердечко Эйррана стучит часто-часто. Он прижимается ко мне, так же, как Ринарр прижимается к Элору. Я рефлекторно посылаю обоим импульсы успокоения, шепчу в их мыслях: «Всё хорошо, моим маленькие, всё хорошо».

Над нами, по мере открытия дверей, всё больше раскрывается сине-лиловое утреннее небо.

Самым нетерпеливым из встречающих оказывается император Карит: тревожно заглядывает в проём, когда мы с Элором как раз минуем середину лестницы.

— Идут, идут! — расцветая улыбкой, сообщает Карит остальным.

— Куда они денутся? — отзывается пока невидимая нам Ланабет. — Не суетись, ты же глава рода.

И император с явным сожалением отступает от выхода.

Первые, кого драконесса видит при выходе из норы — семья. Здесь в красивых праздничных одеяниях собрались император Карит и Ланабет, дедушка Элора по материнской линии — Ранжер, бывший император Видар под руку с пожилой демонессой Шадари Фаяд. Арендар, с любопытством взирающий то на Ринарра, то на Эйрана, словно на детей ещё не насмотрелся. Валерии с ними нет, наверное, из-за их дочери Аррлетты: она ещё маловата для телепортаций и перелётов, а оставлять малышку на попечение человеческих родственников — я бы не смогла, возможно, Валерия тоже.