Голова закружилась, а мир будто отдалился.

— Да, — выдохнула я. Короткое слово мгновенно пробудило ненависть к себе.

— Клятва. Я хочу, чтобы ты…

Если попросит поклясться, я обречена… Лицо и кончики пальцев похолодели, тело прошиб пот.

Кейел отвернулся от меня. Помедлив немного, продолжил просьбу:

— … рассказала мне подробнее о клятве. Все, что видела в воспоминаниях Эриэля. И, Аня. — Снова ненадолго замолчав, пристально посмотрел мне в глаза, а затем произнес: — Я доверяю тебе.

Вранье. Я вижу.

— Я тебе доверяю, — повторил он. С надеждой.

Отступил на несколько шагов и направился дальше.

Мне не оставалось ничего другого, как только следовать за ним. Глядя ему в спину, я боролась с собой. Искала любые способы и уговоры, чтобы не проявить слабость. Способов оказалось не так уж и много, и я долгое время повторяла самые эффективные из них.

Фаррд, Тиналь, Фираэль… Как звали знахаря из Красной Осоки?.. Забыла. Кто еще? Тиналь, Фираэль, Фаррд, Стрекоза… она заслужила. И Фаррд тоже. Девочки? Маленькие убийцы, но их толкала ситуация. Страх потери, забота о близких… Маленькие убийцы, которые могли бы убить не только меня, но и кого-то более значимого или невинного. Простодушного, доброго, наивного. Себя не жалко, а если на моем месте оказалась бы другая девочка их возраста? Тиналь, Фаррд… Елрех!

— Опять поругались? — догнав меня, спросила она. Заодно и напомнила о себе. Вот о ком надо вспоминать в первую очередь. Она, как никто другой, заслуживает счастья.

— С чего ты взяла?

— Он уже третий шаг солнца идет впереди. Обычно ждет тебя каждые полшага, а оборачивается и того чаще.

— У него с утра плохое настроение, — отмахнулась я, стирая пот со лба. Волосы прилипали к разгоряченной коже, рубашка, казалось, расплавилась и приклеилась к спине, а ноги, судя по всему, варились в сапогах.

Елрех хмыкнула, поправила заплечную сумку и подвела итог короткого допроса:

— Вы поругались, и тебе плохо.

— Бывало и хуже.

— Ты злишься, — понизила она голос. — Не жалуешься, не хочешь плакать, а злишься. Выходит, хуже не бывало.

— Бывало, — нахмурившись заверила я спокойным голосом. — Много раз бывало, просто… — Оглянувшись бегло, убедилась, что Ив с Роми достаточно далеко. — Каждый раз, когда мы с ним ругаемся, или когда в моей голове возникают споры с самой собой о правильности моих действий, мне едва удается оправдать себя. Я оправдываю, и становится легче. Гораздо легче. И тогда я даю себе обещание, что больше никогда не буду сомневаться, что в следующий раз даже не придам этому значения. Потом наступает этот следующий раз, и он будто первый. По-прежнему тяжело убедить себя, что я ничего вам не должна, что мои намерения ничего плохого не принесут. Наоборот — только пользу. Мне, как и раньше, тяжело врать ему, трудно оправдать себя, но бывало и хуже. Гораздо хуже. — Опустила голову, помолчала немного и добавила: — Я справлюсь. Обязательно справлюсь.

Быть может, она хотела поддержать меня, подбодрить, планировала не закрывать на этом тему, но я увела разговор в другое русло:

— Я вижу блеск моря. — Повернула голову вправо, любуясь горизонтом. Отсюда не было слышно шума прибоя, но высота и чистый склон позволяли увидеть вдали воду. — Оно синее. Море синее. — Снова взглянула на заинтересованную Елрех и спросила: — Почему же тогда Кровавая вода?

Белые брови сошлись на переносице. На светло-голубой переносице… Кажется, ответ нашелся самостоятельно. Глупо вышло.

— Неблагодарная, высокомерная человечка, — протянула Елрех, вздергивая подбородок. — По-твоему в моих венах течет не кровь? Виксарты за такой вопрос казнили бы тебя, а гелдовы точно бы обиделись. У них кровь встречается разного цвета. И Кровавая вода тоже не везде синяя. Если зачерпнуть ее, она часто оттенков нашей кожи. Просто Шиллиар скрывается от Солнца за холодным голубым пологом, а в воде высматривает свои слезы.

Я смутилась и попросила скромно:

— Елрех, прости, если обидела.

— Ты все еще такая же глупая и наивная, — улыбнулась она.

— Да, я забыла про отражение неба.

Она тряхнула белой гривой волос и покачала головой.

— Не поэтому. — Перекинув сумку на другое плечо, подошла ближе и обняла меня за плечи. От внезапной тяжести я сбилась с шага, но быстро приспособилась и прислонила голову к ее плечу. — Ты обижала меня и посильнее, но в глубине души любишь. Я забуду тебя, мой Невинный рассвет, а ты меня — никогда. — И снизив тон, виновато, добавила: — Зная, на что ты идешь ради меня, я больше не могу на тебя обижаться.

Далеко впереди Кейел, не останавливаясь, потрепал Тоджа по шее. И мне показалось, что сейчас он оглянется, чтобы убедиться, что со мной все хорошо, но чуда, как и всегда, не произошло. И он тоже забудет меня.

— Невинный рассвет? — Я изогнула брови. Лучше отвлечься пустым трепом.

Елрех тихо рассмеялась, показывая клыки.

— Стоило тебе немного пригрозить, и ты расплакалась, как размазня!

— Когда такое было? — скривилась я.

— В день нашего знакомства. — В серых глазах плескалось веселье. Елрех хлопнула меня по плечу и спросила: — Не помнишь, человечка с дырявой памятью? Глядишь, так и меня забудешь. Ты пугалась любого шороха и всякого безобидного зверька. А вот болячки гнойные на ногах терпела. И как только шла? Любой другой остановился бы и помощи попросил, а ты только по ночам и ревела. Да так тихо…

— Почему сама не помогала? — упрекнула я. — Могла бы проявить фангровское благодушие.

— А кто сказал, что у нас его много? — округлив глаза, изумилась Елрех. — Да и не все мы одинаковы. Мне было любопытно, откуда ты такая взялась странная. Впервые видела, чтобы кому-то трусость выживать помогала и силы давала. А потом даже смелость. С лиертахоном в одиночку я бы не справилась, Асфи. На рассвете ты подошла ко мне и не отвергла свою награду. — Она посмотрела на мое правое запястье.

Я все еще носила клык, который сейчас был спрятан под рукавом куртки. Никогда не придавала ему значения, но без него было непривычно.

Елрех продолжила:

— В то утро ты была решительной и смелее, чем обычно. Твои руки были обожжены. И тогда я поняла, что не страх дает тебе силы, а боль. Ты бежала не от опасности и невзгод, а шла против них. Солнце невинное на рассвете и не таит в себе злобы. И оно не бежит обратно к своей колыбели, а шагает дальше. Наблюдает за жестокостью, впитывает в себя все увиденное насилие — от этого ему больно. И эта боль делает его опаснее.

Продолжая обнимать меня, она шла вперед и с насмешкой наблюдала за моим выражением лица. Как правильно отреагировать на ее слова? Она сравнила меня с Солнцем? Мне не показалось. Признала во мне опасность, жестокость и силу. Решительность и целеустремленность. Это грело душу, находилось в таком признании что-то приятное, притягательное, но в тоже время… Не зря викхарты и васоверги — низшие расы Фадрагоса.