– Они все еще вырабатывают мысленную энергию, – заметил Стэкхаус равнодушным тоном человека, убивающего время за разговором. – Я их слышу. И вы тоже. Осторожнее. Эффект накапливается. Хэллас и Джеймс из-за этого превратились в Хекла и Джекл. – Он хохотнул. – В пару мультяшных сорок с дорогостоящими медицинскими дипломами.

Тим не слушал его и не мешал детям обниматься – видит бог, они заслужили эту радостную встречу. Он приглядывал за тремя выжившими сотрудниками Института, хотя не похоже было, что они доставят ему хлопоты.

– Что мне с вами, уродами, делать? – спросил Тим, не столько обращаясь к ним, сколько думая вслух.

– Пожалуйста, не убивайте нас. – Дуг указал на обнимающихся детей. – Я их кормил. Поддерживал в них жизнь.

– Не советую оправдываться, если не хотите попрощаться со своей жизнью, – сказал Тим. – Разумнее всего сейчас заткнуться. – Он посмотрел на Стэкхауса. – Автобус, похоже, нам не понадобится, поскольку вы убили почти всех детей…

– Не мы.

– Вы глухой? Я велел заткнуться.

Стэкхаус видел выражение его лица. Не героическое и не идиотское. Это было лицо человека, который готов убивать.

– Мы должны уехать, – сказал Тим, – и мне совершенно не хочется конвоировать вас троих через лес в городок, про который рассказывал Люк. Предложения будут?

Стэкхаус как будто не слышал. Он смотрел на развалины Ближней половины и раздавленные ими остатки административного корпуса.

– И все это… – медленно проговорил он, – и все из-за одного беглого мальчишки.

Тим несильно пнул его в щиколотку.

– Слушай меня, сволочь. Как мне их отсюда вывезти?

Стэкхаус не ответил. Не ответил и человек, утверждавший, что кормил детей. Заговорил третий, в форме больничного медбрата:

– Если я предложу идею, вы меня отпустите?

– Как тебя зовут?

– Чед, сэр. Чед Гринли.

– Что ж, Чед, это смотря насколько хороша твоя идея.

28

Последние выжившие узники Института все обнимались и обнимались. Люк чувствовал, что мог бы обниматься с ними вечно, ведь он и не надеялся увидеть их снова. Сейчас все самое главное для них сосредоточилось в этом тесном кружке на замусоренном газоне. Самые дорогие, самые близкие люди. А мир с его проблемами пусть катится к черту.

Авери?

Калиша: Погиб. И он, и остальные. На них обрушился туннель.

Никки: Оно и к лучшему, Люк. Он бы уже не был собой. То, что он сделал… что они сделали… уничтожило бы его личность. Он бы стал таким же, как они все.

А что с детьми из Ближней половины? Кто-нибудь выжил? Если да, то надо…

Ответила Калиша – мотнула головой и мысленно передала не слова, а картинку: покойный Гарри Кросс из Сельмы, штат Алабама. Мальчик, который умер в столовой.

Люк схватил ее за плечи.

Все? Ты хочешь сказать, они умерли от приступа еще до того, как здание рухнуло?

Он указал на развалины Ближней половины.

– Думаю, когда дом оторвался от земли, – сказал Никки. – Когда Авери заговорил по большому телефону. – И поскольку Люк все еще не понимал, добавил мысленно: Когда к нам присоединились другие дети.

– Издалека, – добавил Джордж. – Из других Институтов. Дети на Ближней половине были просто слишком… не знаю, как это называется.

– Слишком уязвимы, – произнес Люк. – У них случилась перегрузка, как от тех гнусных уколов.

Остальные кивнули.

– Я уверена, они умерли, глядя на точки, – прошептала Хелен. – Ужасно!

Люк ответил детским восклицанием, над которым взрослые цинично посмеиваются, и только дети могут по-настоящему его понять: Так нечестно! Нечестно!

Да, согласились они. Нечестно.

Кружок распался. В пронизанной лунным светом пыли Люк оглядел друзей: Хелен, Джорджа, Никки… и Калишу. Ему вспомнилась их первая встреча. Она понарошку курила конфетку-сигаретку.

Джордж: Что теперь, Люкки?

– Тим придумает, – ответил Люк. Хотелось верить, что это правда.

29

Чед повел их за развалины, Стэкхаус и повар Дуг понуро плелись следом. Сзади шел Тим, держа пистолет. Люк и его друзья замыкали шествие. Сверчки, смолкшие на время катаклизма, снова застрекотали.

Чед остановился на краю асфальтовой дороги, где были припаркованы полдюжины автомобилей и три-четыре пикапа, в том числе небольшой грузовой фургон «тойота» с надписью «МЭН ПЕЙПЕР ИНДАСТРИЗ» на боку. Чед указал на него:

– Годится, сэр?

Тим решил, что годится, по крайней мере для начала.

– А что с ключами?

– Служебными машинами пользуются все подряд, так что ключи оставляют под козырьком.

– Проверишь, Люк? – попросил Тим.

Люк пошел к машине, остальные дети – за ним: они не хотели расставаться ни на секунду. Люк открыл водительскую дверцу и опустил козырек. Что-то выпало ему в руку. Он протянул Тиму ключи.

– Отлично, – сказал Тим. – Теперь откройте заднюю дверцу. Если внутри что-нибудь есть, выбросите.

Рослый мальчик по имени Ник и другой, поменьше, Джордж, выбросили из фургона грабли, мотыги, ящик с инструментами и несколько мешков удобрений для газона. Стэкхаус тем временем сел на землю и уткнулся лбом в колени. То была поза полной обреченности, но Тим не испытывал к нему жалости. Он постучал Стэкхауса по плечу.

– Мы уезжаем.

Стэкхаус не поднял головы.

– Куда? Мальчик вроде бы говорил про Диснейленд. – Он горестно рассмеялся.

– Вас это не касается. Но мне любопытно, куда поедете вы?

Стэкхаус не ответил.

30

Кресел в задней части фургона не было, так что дети сидели на переднем пассажирском по очереди, начиная с Калиши. Люк втиснулся на полу между ней и Тимом. Никки, Джордж и Хелен сгрудились у задних дверей и смотрели сквозь пыльные окошки на мир, который не надеялись больше увидеть.

Люк: Отчего ты плачешь, Калиша?

Она ответила мысленно, затем повторила вслух, чтобы слышал и Тим:

– Оттого, что все так прекрасно. Даже в темноте, все равно прекрасно. Жаль лишь, что Авери этого не видит.

31

Заря еще только занималась, когда Тим свернул на шоссе 77 и покатил на юг. Калишу на пассажирском сиденье сменил мальчик по имени Никки. Люк вместе с ней ушел в заднюю часть фургона, и теперь все четверо спали вповалку, как новорожденные щенята. Никки тоже вроде бы уснул, его голова билась о стекло всякий раз, как машина подпрыгивала на ухабе… а ухабов было много.