«Кирпонос снова склонился над картой.

– Ставьте новые задачи нашим механизированным корпусам, – обратился он к Пуркаеву. – Восьмой повернем на северо-восток, пусть наступает прямо на Дубно, а пятнадцатый всеми силами ударит на Берестечко. Если Рябышев в районе Дубно соединится с корпусами Рокоссовского и Фекленко, то прорвавшиеся вражеские части окажутся в западне»[487].

С одной стороны, смена направлений ударов позволяла хоть как-то координировать действия корпусов Рябышева и Карпезо с корпусами Фекленко и Рокоссовского. С другой стороны, разворот 8-го мехкорпуса позволял нанести удар во фланг немецкой группировке, выдвинувшейся к Кременцу, и тем самым устранить непосредственную угрозу Тарнополю. Новые приказы повезли в 8-й и 15-й мехкорпуса бригадный комиссар А. И. Михайлов и комбриг Н. С. Петухов. Вскоре туда же выехал член Военного совета фронта Н. Н. Вашугин.

Брошенный на улице украинского города (предположительно в Городке) Т-35

Делегаты добрались до расположения 8-го мехкорпуса ранним утром. В 6.00 27.6.41 г. в районе 2 км южнее Броды бригадный комиссар А. И. Михайлов вручил Д. И. Рябышеву второй приказ командующего Юго-Западным фронтом за № 2121 от 27.6.41 г. Согласно этому приказу, 8-й механизированный корпус в 9.00 27.6.41 должен был начать наступление в направлении Броды, м. Верба, Дубно и к исходу дня сосредоточиться в районе Дубно, Волковые, м. Верба.

Если бы 12-я танковая дивизия не была выведена из боя еще вечером 26 июня, то ночные метания командования относительно задач корпуса вполне могли пройти для дивизий незамеченными. Однако вывод дивизии Мишанина шел полным ходом. В момент получения приказа Юго-Западного фронта № 2121 12-я танковая дивизия уже находилась в движении от Брод на Подкамень, ее колонна была растянута на 20–25 км. Скрепя сердце Рябышев в 7.00 отдает приказ:

«34-й танковой дивизии ударом в направлении Козин, м. Верба, Дубно к исходу 27.6.41 г. выйти в район Дубно, Загорце-Мале, Семидубы.

12-й танковой дивизии ударом в направлении Ситно, Козин, м. Верба к исходу 27.6.41 г. выйти в район Подлуже, м. Верба, Судобиче.

7-й мотострелковой дивизии движением в направлении Броды, Червоноармейск, м. Верба к исходу 27.6.41 г. сосредоточиться в районе (иск.) м. Верба, Рудня, Беper, обеспечивая действия корпуса с северо-запада и юго-запада.

Начало наступления в 9.00 27.6.41 г.».

Следует обратить внимание на последнюю фразу: уже в 7.00 командиром корпуса было назначено время перехода в наступление. Позднее в мемуарах Рябышев называл совсем другое время: «Исходный рубеж для наступления – станция Рудня-Сестратин. Дивизии должны сосредоточиться в этом районе к 2 часам 28 июня и спустя два часа начать наступление».

В десятом часу утра в расположение штаба корпуса прибыл Н.Н. Вашугин, который по озвученной в мемуарах Н.К. Попеля версии (повторенной позднее Д. И. Рябышевым) потребовал в ультимативной форме перехода в наступление немедленно. С документами эта версия никак не стыкуется. Ее задачей было оправдать торопливый ввод мехкорпуса в бой по частям. На страницах своих воспоминаний Рябышев постарался нарисовать образ рассудительного и не склонного к штурмовщине человека:

«– Мною выслана разведка с целью установить местонахождение, силы и группировку противника. Эту задачу выполняет корпусной мотоциклетный полк. Войска корпуса могут сосредоточиться на исходном рубеже к концу дня и начать наступление только с утра 28 июня, – закончил я свой доклад.

– Что?! – воскликнул член Военного совета. – Немедленно решение – и вперед!»[488].

Соответственно, рожать в муках на глазах корпусного комиссара новый приказ совершенно не требовалось. Он был подготовлен за два часа до его визита. Еще большим идиотизмом выглядит подписание Ватутиным написанного комкором приказа. Попель описывает этот процесс, не жалея ярких красок: «Корпусной комиссар выхватывает авторучку и расписывается так, что летят чернильные брызги». Места для подписи вышестоящим командованием на приказе корпуса нет и быть не может, его подписывают командир, комиссар и начальник штаба соединения. Подпись Ватутина и так присутствует на приказе фронта. Одним словом, весь эпизод шит в мемуарах белыми нитками. Позднее эти душераздирающие рассказы были использованы для назначения Н. Н. Вашугина стрелочником и главным виновником неудач. Далее это закономерно выродилось в «роль партии» на новом витке развития, т. е. как повод для обвинения политической системы СССР в военных неудачах.

В действительности командование корпуса приложило все усилия для выполнения нового приказа в назначенные сроки. Уже в 7.30—8.30 27 июня Рябышев лично прибывает в 34-ю танковую дивизию и ставит задачу на наступление в направлении Дубно. Командир корпуса реально оценивал обстановку и понимал, что выведенная в тыл 12-я танковая дивизия и застрявшая в лесах 7-я моторизованная дивизия вряд ли смогут реализовать разработанный в штабе фронта план. Поэтому Рябышев отправился в максимально близкое к выполнению поставленной задачи соединение. Однако, возможно, некий инцидент с участием Н. Н. Вашугина все же имел место. Касался он, разумеется, не планирования контрудара – как уже было сказано, все необходимые решения уже были приняты и приказы написаны. Нарекания корпусного комиссара могли касаться темпов ввода в бой дивизий. Несмотря на то что Рябышев лично взялся разворачивать 34-ю танковую дивизию, в 9.00 она в наступление на новом направлении не перешла. Сохранившиеся документы указывают время перехода дивизии в наступление между 14.00 и 14.30 27 июня. Как показали дальнейшие события, задержка с выдвижением сыграла роковую роль.

Хронометраж сбора сил и их выдвижения в заданном направлении просматривается следующий. В 10.00 27 июня делегатом штаба корпуса разворачивается на новое направление колонна из состава 12-й танковой дивизии в количестве 25 тяжелых и средних машин. В 14.00–14.30 27.6.41 г. вдогонку за ними двинулась 34-я танковая дивизия (150–156 танков, мотострелковый и артиллерийский полки). В 17.00 из района Червоноармейск выступили оставшиеся части 23-го и 24-го танковых полков 12-й танковой дивизии (до 30 танков) в район Вербы для совместных действий с 34-й танковой дивизией. Командиром этой сводной группы был назначен Н. К. Попель. Соответственно 7-я моторизованная дивизия 27 июня была на марше, а остальные части 12-й танковой дивизии были выведены в район Подкамень, где приводили себя в порядок, подтягивали отставшие машины, заправлялись горючим.

Однако, несмотря на все нестыковки и сложности, разворот части сил 8-го механизированного корпуса на Дубно принес неожиданный успех. Сплошной фронт на тот момент отсутствовал, и группа Попеля ударила в стык между передовыми частями 16-й танковой дивизии под Кременцом и 57-й пехотной дивизией. Более того, группа Попеля вклинилась между двумя боевыми группами 16-й танковой дивизии. В построении немецких войск был почти ничем не занятый просвет, позволивший беспрепятственно бросить на Дубно более 200 советских танков.